Альмухаметов, Ильмар Разинович

Ильмар Разинович Альмухаметов
Дата рождения:	9 июня 1971(1971-06-09) (52 года)
Место рождения:	Ишимбай, Башкирская АССР
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Род деятельности:	драматург
Язык произведений:	башкирский, русский
Дебют:	«Расстрелянный табун» (трагедия, 1984)
Награды:	Заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан

Ильмар Разинович Альмухаметов (родился 9 июня 1971, Ишимбай) — башкирский театральный режиссёр и постановщик, телеведущий, драматург, преподаватель высшей школы. Генеральный директор Башкирского государственного театра оперы и балета (представление произошло 29 декабря 2015). Организатор и режиссёр международных театральных фестивалей «Туганлык» и «Колонсак», окружного фестиваля «Театральное Поволжье» — «Ниточка». Режиссёр-постановщик церемоний открытия и закрытия VI зимних Международных детских игр 2013 года. С января 2011 года — директор башкирского театра кукол. Преподаватель Уфимской государственной академии искусств им. З.Исмагилова

Заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан.

Спектакль «Урал-батыр» (режиссёр — Ильмар Альмухаметов, композитор Андрей Березовский, по пьесе Владимира Аношкина) по мотивам башкирского национального эпоса в 2014 году Башкирский государственный театр кукол выдвинул на соискание Государственной премию имени Салавата Юлаева.

На телевидении

Начал работу в молодежной редакции ГТРК «Башкортостан» как автор, ведущий программы «Форс-мажор». Сейчас на БСТ ведущий мусульманской программы «аль-Фатиха».

Театр

Режиссёр, драматург, автор ряда пьес для кукольного театра.

Ильмар Альмухаметов: "Мне было пять лет, я жил в Ишимбае. Впервые увидел уличный театр. Там были Баба-яга, какой-то клоун… Актеры хотели со мной заговорить, но я испугался, убежал, однако продолжал следить за ними из укрытия. Именно тогда мне открылся театр, с его перевоплощениями, преображением действительности. В школьные годы играл в спектаклях драмкружка, даже грамоты получал. Тот кружок вели педагоги по литературе, в нем было интересно заниматься. И когда отец ругал, что я пошел «в артисты», бабушка его все время останавливала, говорила: «Не трогай ребенка, он такой, у него „пуля в башке“. И я очень благодарен тому, что эта „пуля“ не просто есть у меня, но и засела глубоко».

Образование

1977—1985 — Школа № 3, г. Ишимбай,

1987 — 1990 — Салаватское медицинское училище. По словам Ильмара: « Родственники хотели, чтобы их отпрыск стал врачом (по первому образованию я фельдшер-акушер). Сейчас понимаю: хороший бы из меня получился врач, наверное… Но театр и сказки — то, что пересилило.»

1990—1994 — актерский факультет Уфимского института искусств (сейчас — Уфимская государственная академия искусств им. Загира Исмагилова), учился у Павла Романовича Мельниченко,

2000 — 2002 — Академия переподготовки работников искусства, культуры и туризма; бывш. ВИПКРК

Тривия

Дважды совершил хадж.

В одном из интервью признался, что любимая сказка — «Русалочка» Андерсена, поскольку она «с очень грустным финалом: в конце истории героиня погибает, превращается в морскую пену. Когда я впервые увидел море, то подумал — сколько Русалочек погибло!».

Ссылки

Башкирия: о ностальгии по Штейну, новом здании и отношении к религии// 24 сентября 2014. u7a.ru/articles/culture/8025

Текст: Гульназ Данилова (Уфа), Фото: Александр Данилов. Кубок «Театрального Поволжья» вернулся в Пензу//Российская газета, 12.11.2012, www.rg.ru/2012/11/12/reg-pfo/kubok.html

Илюзя КАПКАЕВА. Сцену «Куколки» засыпало песком. Вечности// Вечерняя Уфа

Дина Давлетшина. Куклы — дело серьёзное, или Долгожданные новости из кукольной страны//ж. Рампа, 25.07.2011 rampa-rb.ru/teatr/kuklyi-delo-seryoznoe-ili-dolgozhdannyie-novosti-iz-kukolnoy-stranyi/

Жанна ВЕРТИНСКАЯ. Главный сказочник столицы//ж. Уфа № 10 (119), октябрь 2011 www.journal-ufa.ru/index.php?num=119&id=2354

Отрывок, характеризующий Альмухаметов, Ильмар Разинович

Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.