Ампудья, Педро де

Педро де Ампудья

Педро де Ампудья (исп. Pedro Nolasco Martín José María de la Candelaria Francisco Javier Ampudia y Grimarest; 30 января 1805, Гавана — 7 августа 1868) — офицер мексиканской армии, известный своим командованием мексиканскими силами в войнах за независимость Техаса и Американо-мексиканской войне.

Педро де Ампудья родился на Кубе в Гаване. Начал свою карьеру в испанской армии. После получения Мексикой независимости эмигрировал в эту страну и вступил в ряды мексиканской армии.

Командовал мексиканской артиллерией во время осады Аламо, участвовал в битве при Сан-Хасинто (1836 год). Во время Американо-мексиканской войны был в 1846 году назначен главнокомандующим мексиканской армией Севера. Был уволен с этого поста за ужасную казнь партизанского вождя. Главнокомандующим стал Мариано Ариста. После поражения войск Аристы в битве при Пало-Альто критиковал Аристу за «неприемлемые тактические промахи». Он продолжил критику после поражения мексиканцев в битве при Ресак-де-ла-Пальма. При отступлении был вновь назначен главнокомандующим мексиканской армии Севера. Руководил мексиканской обороной в битве при Монтеррее 21—24 сентября 1846 года. Был вынужден подписать перемирие и сдать Монтеррей войскам США, но отступил, сохранив вооружение своих войск. Дальнейшая карьера Педро де Ампудья была административной, но он также руководил частью мексиканских войск в битве при Буэна-Виста (1847 год).

Педро де Ампудья был губернатором штата Нуэво-Леон в 1846 и 1853—1854 годах.

Отрывок, характеризующий Ампудья, Педро де

О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.