Андреев, Иван Дмитриевич

Иван Дмитриевич Андреев (21 июня (3 июля) 1867, село Малиново, Ливенский уезд, Орловская губерния — 28 июня 1927, Ленинград) — русский историк, богослов, профессор Санкт-Петербургского университета.

Биография

Родился в семье священника в селе Малиново Ливенского уезда Орловской губернии.

Окончил Ливенское духовное училище (1881), Орловскую духовную семинарию (1887) и Московскую духовную академию (1892) со степенью кандидата богословия. С 1893 года преподавал философия в Таврической духовной семинарии. В 1895—1896 годах был помощником инспектора студентов Московской духовной академии.

В ноябре 1895 года защитил магистерскую диссертацию «Константинопольские патриархи от времени Халкидонского собора до Фотия», отмеченную Макариевской премией (1898). С 1896 года — доцент, а с 1899 года — экстраординарный профессор Московской духовной академии по кафедре новой гражданской истории.

Редактировал журнал «Богословский вестник» (1906).

В ноябре 1907 года по конкурсу получил кафедру истории церкви в Санкт-Петербургском университете. С мая 1910 года был проректором университета. преподавал также на Высших женских историко-литературных курсах Н. П. Раева.

С 1912 года — казначей Исторического общества при Санкт-Петербургском университете. В 1914 году был утверждён в должности ординарного профессора этого университета.

Сотрудничал в журнале «Церковь и Жизнь» (1916—1917).

В 1917—1918 годы — участник Всероссийского Поместного Собора Российской Православной Церкви от Петроградского Университета.

В 1919—1924 годах — профессор Петроградского университета по кафедре истории, а в 1919—1920 годы был ещё и профессором кафедры общественных наук. В октябре 1924 года освобожден от преподавания в университете «в связи с ликвидацией отделения факультета и сокращения читаемых курсов».

В 1925—1927 годах был профессором по кафедре истории церкви на Высших богословских курсах в Ленинграде.

Труды

Главные работы И. Д. Андреева были посвящены истории константинопольского патриархата:

• «Константинопольские патриархи от времени Халкидонского собора до Фотия» (4 выпуска. — Сергиев Посад. — 1895, 1904, 1906 и 1907);
• «Св. Герман, патриарх Константинопольский. (715—730 г.)» (Сергиев Посад. — 1897. — 60 с.);
• «Святой Тарасий, патриарх Константинопольский» («Богословский Вестник», 1899. — № 6, 7, 8);
• «Основные элементы государственного строя Византии в понимании русского ученого» («Богословский Вестник», 1898. — № 2, 4);
• «Герман и Тарасий, патриархи Константинопольские : Очерки их жизни и деятельности в связи с ходом иконоборческих смут» (1907).
• «Папские тенденции патриарха Никона» (СПб.: тип. Имп. Человеколюбивого об-ва, 1908);
• «Пособие по истории церкви» (СПб., 1914).

Литература

• Андреев, Иван Дмитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Волков В. А., Куликова М. В., Логинов В. С. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Гуманитарные и общественные науки. — М.: Янус-К, 2006. — С. 17. — 300 с. — 2000 экз. — ISBN 5—8037—0318—4.

Ссылки

• [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu*fOHUdOKW66WWc8oUV8mcsi0cdO8ctk* Андреев Иван Дмитриевич]

Отрывок, характеризующий Андреев, Иван Дмитриевич

– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.