Ашманов, Иван Фёдорович
| Иван Фёдорович Ашманов | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Дата смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||
| Сражения/войны | |||
| Награды и премии |
| ||
Иван Фёдорович Ашманов (1895—1943) — капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Гражданской и Великой Отечественной войн, дважды Краснознамёнец (1920, 1922).
Биография
Иван Ашманов родился в 1895 году. Сведений о жизни до Октябрьской революции не имеется. В 1918 году пошёл на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию[1]. Участвовал в боях Гражданской войны, будучи командиром роты 93-го стрелкового полка. Неоднократно отличался в боях[2].
Приказом Революционного Военного Совета Республики № 32 в 1920 году Иван Ашманов был награждён первым орденом Красного Знамени РСФСР[2].
Приказом Революционного Военного Совета Республики № 66 в 1922 году Иван Ашманов был вторично награждён орденом Красного Знамени РСФСР[2].
После окончания войны в 1923 году Ашманов был уволен в запас[1]. В 1941 году в связи с началом Великой Отечественной войны Ашманов повторно был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Участвовал в боях, будучи командиром стрелкового батальона 846-го стрелкового полка 267-й стрелковой дивизии. Капитан Иван Ашманов пропал без вести во время боёв в 1943 году[1].
Напишите отзыв о статье "Ашманов, Иван Фёдорович"
Примечания
Литература
- «Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием». Воениздат, 1926.
Отрывок, характеризующий Ашманов, Иван Фёдорович
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
