Барвиха (телесериал)
Поделись знанием:
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
(перенаправлено с «Барвиха (сериал)»)
| Барвиха | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| В ролях |
Лянка Грыу |
| Композитор | |
| Страна | |
| Количество серий |
35 |
| Производство | |
| Продюсер | |
| Режиссёр | |
| Хронометраж |
45 мин. |
| Трансляция | |
| Телеканал | |
| На экранах | |
| Ссылки | |
| IMDb | |
«Барви́ха» — российский телесериал про школьную жизнь «золотой молодёжи» элитного коттеджного посёлка Барвиха. В эфире со 2 октября 2009 года по 1 марта 2010 года на телеканале ТНТ.
Сюжет
В телесериале рассказывается о детях богатых родителей и их взаимоотношениях с обычными подростками. Действие происходит в средней школе «КасталиЯ», где учатся как выходцы из обычных семей, так и дети московских богачей.
В ролях
- Лянка Грыу (Евгения Колесниченко) — главная героиня, но из городских. Вначале притворялась Рублёвской, в чём ей немного помогал Пудеев, но когда её обман раскрылся, стала посмешищем. Единственным, кто помог ей, оказался Антон, в которого она затем влюбилась. Потом начинает любить Пудеева, а во втором сезоне начинает встречаться с ним. Прилагает все усилия, чтобы удержать рядом с собой Пудеева, и в конечном итоге это ей удаётся.
- Андрей Дементьев (Евгений Пудеев) — главный герой с Рублёвки. Вначале проявлял внимание к Соколовой, а затем быстро поменял её на Анжелу. Сразу же подружился с Башней и Фендером. Во втором сезоне, начинает встречаться с Женей и Кристиной одновременно, ибо не мог выбрать между ними. Затем всё же остается с Колесниченко.
- Анна Михайловская (Ксения Завидова) — главная сплетница школы, живёт на Рублёвке. Лучшая подруга Вики и Анжелы, а затем и Кристины. Влюблена в Бальмонта, всячески пытаясь его завоевать. Ради этого даже научилась танцевать стриптиз, чем покорила Антона. В конце ей это всё-таки удаётся.
- Анна Хилькевич (Виктория Полякова) — глупенькая девушка с Рублёвки. Лучшая подруга Ксении. Подруга Анжелы, а затем и Кристины. Дочь владельца модельного агентства. После того, как её родители временно обанкротились переезжает жить к Башне. Во втором сезоне сделала себе дреды, после чего на неё напали гопники и обрезали их. На выпускном целуется с Фендером.
- Марина Орлова (Татьяна Липкина) — городская, мечтает стать актрисой. Девушка Фендера. В одной из серий думает, что беременна от него. Изменяла Фендеру с Антоном, рассталась с Антоном из-за забытых чувств к Фендеру.
- Равшана Куркова (Анжела Конкулова) — главная «королева школы», живёт на Рублёвке. Сразу же влюбляется в Пудеева, и сразу же завоевывает его. Ревнует его к Колесниченко, пытаясь ей насолить. В начале второго сезона уходит из школы.
- Наталья Бардо (Кристина Медер) — девушка с Рублёвки, появляется во втором сезоне, во всём заменяя собой Анжелу. Была девушкой Пудеева в Красноярске, а затем и в Барвихе. Временно делила его с Колиснеченко, но затем отступила. После неудачи на вечеринке, забеременела от Бальмонта. Завидова и Бальмонт помогали ей записаться на аборт, но та в последний момент отказывается. Потом временно заводит роман с Высоцким.
- Елена Меркулова (Олеся Соколова) — отличница класса, городская. Была влюблена в Пудеева, а затем в Высоцкого.
- Артём Волков (Антон Высоцкий) — главный ловелас школы, живёт на Рублёвке. Лучший друг Бальмонта. Ему сразу же отказывает Женя, но потом он всё же добивается её. Впоследстивии она перестаёт его интересовать. Потом отец обещает не пустить его в лагерь, если он не исправит оценки. Поэтому он начинает заниматься с Соколовой. По уговору он ведёт её в клуб, где они отрываются. На следующий день забывает о ней. Потом выбирает между Викой и Кристиной, что бы пойти с ними на вечеринку, но затем бросает их и идёт с Липкиной. Затем у них завязывается роман,и об этом узнает Фендер он даже дерётся с ним на глазах её родителей. После его ухаживаний, добивается от Тани секса и забывает о ней. Вместе с Бальмонтом смеётся над Завидовой, ибо она не умеет танцевать. После того, как Ксения танцует стриптиз для Бальмонта предлагает подвести её до дома. В машине лезет к ней с поцелуями, но та ему отказывает. После того как все отвернулись от Кристины, он единственный, кто оказался с ней рядом. Затем он спит с уже беременной Кристиной и уходит рано утром.
- Семён Почивалов (Кирилл Бальмонт) — «папенькин сынок», боится ответственности, живёт на Рублёвке. В одной из серий сбивает девушку, а затем скрывается с места преступления. Бегает вначале за Анжелой, а затем и за Кристиной. Очень сильно пугается, узнав, что Кристина беременна от него. Затем влюбляется в Завидову.
- Родион Галюченко (Иван «Башня» Башашкин) — из семьи, бедной даже для городских; защитник городских, боксёр. Влюблен в Вику. Из-за этого даже дерется с Бальмонтом, после чего его чуть не исключают. Временно связывается с гопниками, которые отрезали дреды у Вики.
- Рустам Хазиев (Илья «Фендер» Федорюк) — городской, создатель школьной рок-группы. Влюблен в Липкину. Лучший друг Башни, часто помогает ему. Ему немного нравится Завидова. На выпускном целуется с Викой Поляковой.
- Елена Морозова (Любовь Альфредовна) — директор школы, влюблена в Бандераса.
- Наталья Лукеичева (Русалка) — учительница русского языка и литературы.
- Родион Юрин (Валентин Эдуардович «Бандерас» Бандерис) — привлекательный преподаватель химии, бесплоден. О его личной жизни ходит много слухов в школе.
- Евдокия Германова (Жанетт) — уборщица
- Екатерина Маликова (Ульяна Владимировна Комарова) — преподаватель танцев
- Олеся (Ольга) Поташинская (Лина Колесниченко) — мама Жени
- Вячеслав Разбегаев (Ростислав Андреевич Пудеев) — отец Евгения
- Дмитрий Фрид (Сергей Высоцкий) — отец Антона Высоцкого
- Ульяна Урванцева — мама Леси Соколовой
- Юрий Грубник — отец Леси Соколовой
- Ольга Прохватыло — мама Башашкина
- Владимир Ташлыков — отец Башашкина
- Наталия Селиверстова — мама Татьяны Липкиной
- Дмитрий Павленко — отец Татьяны Липкиной
- Лада Марис — мама Анжелы Конкуловой
- Наталья Масич — мама Фендера (Ильи Федорюка)
- Сергей Юшкевич — отец Кирилла Бальмонта
- Эвелина Бледанс — мама Кристины Медер
- Анжелика Каширина — Юлия
- Алексей Анищенко (Вадим) — официант
- Илона Беляева — преподаватель
- Михаил Колядин — преподаватель физкультуры
- Михаил Слесарев — преподаватель
- Дмитрий Мирон — хирург
- Николай Сморчков — ветеринар
Саундтрек
- Cheese People — «Eat’s Youre Pop Corn», «Ua-A-A», «Catch U», «Moon», «Wake Up», «Stroitel», «O.M.E.»
- Veterking — «Эмоции»
- Хабиасс — «Радио Я», «Рыбы», «Грибы (Я Выдумал Любовь)»
- Biopsyhoz — «Давай», «Люди На Блюде», «Иди На Свет», «Я Вышел», «Я Храню Твоё Тепло», «Созерцание», «Танец»
- Крокодил Ганди — «Bonebreaker», «Прости»
- Steplers — «Сентиментальный Хит»
- Safura — «It's my war»
- DJ Flight pres. Coockoo — «Groupies' Anthem (F.U.C.K.)»
«Золотые. Барвиха 2»
С 28 мая 2011 года продолжение сериала выходит под названием «Золотые. Барвиха 2».
В сериале «Золотые. Барвиха 2» появилась новая героиня Кристина (Наталья Бардо), которая ставит перед серьёзным и жизненно важным выбором сразу трех героев сериала.
В новых сериях снимаются не только молодые актёры, но и звёзды, среди которых Виктория Боня, Влад Топалов, Эвелина Блёданс. В сериале также снимались Александр Бобров, Вячеслав Разбегаев, Сергей Юшкевич, Елена Морозова и дочь Ирины Аллегровой — Лала.
Напишите отзыв о статье "Барвиха (телесериал)"
Примечания
Ссылки
- [www.nashfilm.ru/modernserials/4066.html Сериал «Барвиха»: золотая молодёжь на ТНТ]. nashfilm.ru. Проверено 25 сентября 2010. [www.webcitation.org/66m1DBAtQ Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
- [www.rtkorr.com/news/2010/01/29/92988.new Премьера! «Барвиха. Школа элитной жизни» (ФОТО)]. rtkorr.com (29 января 2010 года). Проверено 25 сентября 2010. [www.webcitation.org/6IGnwOyss Архивировано из первоисточника 21 июля 2013].
- [www.vsluh.ru/news/world/179452.html «Барвиха» — сериал нового поколения]. vsluh.ru (28 августа 2009 года). Проверено 25 сентября 2010. [www.webcitation.org/66m1EO5pd Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий Барвиха (телесериал)
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
