Германова, Евдокия Алексеевна
Поделись знанием:
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
| Евдокия Германова | |
 на съёмках 6.05.2012 | |
| Имя при рождении: |
Евдокия Алексеевна Германова |
|---|---|
| Профессия: | |
| Награды: |
|
| IMDb: | |
Евдоки́я Алексе́евна Ге́рманова (род. 8 ноября 1959) — советская и российская актриса театра и кино. Заслуженная артистка России (1995).[1]
Содержание
Личная жизнь
Бывший муж — Сергей Герман[2]. Ныне не замужем. Детей нет. Ранее воспитывала мальчика Колю из детского дома, которого через несколько лет сдала обратно в интернат, сославшись на приступы немотивированной агрессии[3].
Биография
 Внешние изображения
| |
|---|---|
| Евдокия Германова | |
|
[www.kino-teatr.ru/acter/album/971/76291.jpg Фото Евдокии Германовой на сайте www.kino-teatr.ru] |
Евдокия Германова в 1986 году окончила ГИТИС (курс О. Табакова и А. Леонтьева), спустя год была принята в труппу театра-студии п/р Олега Табакова[4].
Играет в спектаклях МХТ им. А. П. Чехова и независимых театральных проектах.
В кино дебютировала в 1975 году. Сыграла более семидесяти ролей в фильмах и сериалах.
Лауреат ряда кинофестивалей и премий.
Яркая характерная и комедийная актриса.
Сестра актрисы Любови Германовой.
Руководитель мастерской Театрального факультета Московского института телевидения и радиовещания «Останкино».
Творчество
Роли в театре
Московский театр-студия п/р Олега Табакова
- «Жаворонок» Ж. Ануя — Жанна д’Арк
- "Псих" А.Минчин - Лина Дмитриевна
- «Дыра» А. Галина — Пардо
- «Билокси-Блюз» Н. Саймона — Дэзи
- «Вера. Любовь. Надежда» Э. фон Хорвата — Элизабетт
- «Ревизор» Н. В. Гоголя — Анна Андреевна
- «Затоваренная бочкотара» В. П. Аксёнова. Режиссёр: Евгений Каменькович — Степанида Ефимовна
- «Процесс» Ф. Кафки. Режиссёр: Константин Богомолов — Фрау Грубах, Директор канцелярии
Московский художественный театр им. А. П. Чехова
- «Вишневый сад» А. П. Чехова (режиссёр: Адольф Шапиро) — Шарлотта Ивановна, гувернантка
Фильмография
- 1975 — В ожидании чуда — дочь Сидоркина
- 1976 — Несовершеннолетние — Вера
- 1976 — Розыгрыш — Даша Розанова
- 1976 — Стажёр
- 1977 — Возвращение сына — Тоня
- 1977 — Портрет с дождём — Марина Куликова
- 1979 — Сцены из семейной жизни — Лиля, подруга Кати
- 1980 — Прикажи себе — Надя Ромашкина
- 1982 — Печники — Лёля, жена Алексея Трофимовича
- 1982 — Свадебный подарок — Оксана
- 1985 — Нам не дано предугадать… (новелла из к/а «Манька») — Таня Агеева
- 1987 — Кресло / Kreslo — Милочка
- 1987 — Мы ли это? — Она
- 1987 — Мужские портреты
- 1988 — Комментарий к прошению о помиловании — Рыжая
- 1988 — Новые приключения янки при дворе короля Артура — Сэнди
- 1988 — Происшествие в Утиноозерске — Альбина Васильевна
- 1989 — Вот она — свобода! — Дуся
- 1989 — Жизнь по лимиту — Светка
- 1989 — Крейзи — Вера
- 1991 — Ближний круг — воспитательница в детдоме
- 1991 — Кикс — Жанна Плавская
- 1991 — Мёртвые без погребения, или Охота на крыс
- 1991 — Ниагара — Лариса («Ниагара»)
- 1991 — Стару-ха-рмса — дама
- 1992 — Макароны смерти, или Ошибка профессора Буггенсберга — Сонька Золотая Ручка
- 1993 — Вишнёвый сад — Шарлотта
- 1993 — Способ убийства — Вирджиния Додж
- 1994 — Серп и молот — Вера Раевская
- 1995 — Мусульманин — Верка
- 1998 — Падение вверх
- 2000 — Собственная тень — Рита
- 2001 — Сыщики — Дарья
- 2001 — Борода в очках и бородавочник — Тузик
- 2001 — 2004 — Ростов-папа — клиентка поэта
- 2002 — Главные роли — Руссо
- 2003 — Варвар — ведьма
- 2003 — Даша Васильева. Любительница частного сыска — Жаклин
- 2003 — Лучший город Земли — Чусова
- 2003 — Подари мне жизнь — Наташа, мама Ольги
- 2003 — Спас под берёзами — Тамара Сугробова, «Любовь Орлова»
- 2004 — Моя большая армянская свадьба — Лиля
- 2004 — Русское — Раиса Федоровна, мать Эда
- 2004 — Узкий мост
- 2004 — 2005 — Осторожно, Задов! — сестра
- 2005 — Время собирать камни — Нюра
- 2005 — Псих — Лина Дмитриевна, врач-убийца
- 2006 — Охотник — Валентина, ведьма
- 2006 — Цвет неба — женщина с булавкой
- 2007 — Ванечка — директор дома ребёнка
- 2007 — Ветка сирени — Сатина
- 2007 — 2009 — Огонь любви — Клавдия / тётя Катя
- 2008 — И светит, и греет (режиссёрская курсовая работа Ольги Кормухиной)[5]
- 2008 — Девочка — Ирина Вадимовна Ярцева, мать Лены
- 2008 — Наследство — Валентина Семёновна, мать Сергея
- 2008 — Новогодняя семейка — Наталья Степановна Старгородская
- 2008 — Розыгрыш — мать Таи
- 2009 — Барвиха — Жанетт, уборщица
- 2009 — Журов — Амалия Берулава, артистка цирка
- 2009 — Крыша — баба Нюра
- 2010 — Девичник — Альбина Матвеевна
- 2010 — Дом солнца — руководитель туристической группы
- 2010 — Женить миллионера! — Клара Степановна, мать Семёна
- 2010 — Зоя
- 2010 — У каждого своя война — тётя Катя
- 2010 — Смерть в пенсне, или Наш Чехов — Шарлотта
- 2010 — Сорок третий номер — мать Андрея
- 2010 — Цветы от Лизы — Маргарита Николаевна
- 2010 — Жила-была одна баба — Феклуша
- 2011 — На всю жизнь — Люся
- 2015 — Леди исчезают в полночь
Признание и награды
- 1986 — V Всесоюзный фестиваль молодых кинематографистов: Гран-При за лучшую женскую роль в фильме «Нам не дано предугадать» (1985) реж. О. Наруцкой
- 1991 — Киевский Международный кинофестиваль «Молодость»: Приз зрительских симпатий и Приз жюри за лучшую женскую роль в фильме «Ниагара» (1991) реж. А. Визиря
- 1992 — МКФ в Карловых Варах: Гран-При «Хрустальный глобус» за лучшую женскую роль в фильме «Кикс» (1991) реж. С. Ливнева
- 1992 — Кинофестиваль «Созвездие»: Главный приз за лучшую женскую роль в фильме «Кикс»
- 1994 — МКФ в Салониках: Специальное упоминание жюри (фильм Серп и молот)
- 1995 — Заслуженная артистка России[1]
- 2000 — Лауреат Международной премии Станиславского за роль Насти в спектакле «На дне» М. Горького
- 2002 — Приз Веры Холодной, как самой грациозной актрисе
Напишите отзыв о статье "Германова, Евдокия Алексеевна"
Примечания
- ↑ 1 2 [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=096988 Почётное звание присвоено указом Президента России № 411 от 25 апреля 1995 года]
- ↑ Передача «Бывшие против» из цикла «Новые Русские сенсации» от 14 июня 2014 года канала НТВ
- ↑ [7days.ru/stars/privatelife/evdokiya-germanova-ya-vdrug-stala-teryat-kolyu.htm Евдокия Германова: «Я вдруг стала терять Колю…»]
- ↑ [www.tabakov.ru/artists/germanova/ Евдокия Германова на сайте театра-студии п/р О. Табакова]
- ↑ [olgakormuhina.ru/photo_2008.htm Официальный сайт Ольги Кормухиной: Съемки фильма «И светит и греет», 2008 (фото)]
Ссылки
- [www.mxat.ru/actors/germanova/ Евдокия Германова на сайте МХТ им. А. П. Чехова]
- [www.tabakov.ru/artists/germanova/ Евдокия Германова на сайте Московского театра-студии п/р О. Табакова]
- [www.artpartner.ru/germanova-m24 Евдокия Германова на канале «Москва 24» (интервью Евгению Додолеву («Правда-24»)]
Отрывок, характеризующий Германова, Евдокия Алексеевна
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
