Батовицкое кладбище

Кладбище
Батовицкое кладбище Cmentarz Batowicki
Страна	Польша
Город	Краков
Первое упоминание	1923

Батови́цкое кладбище (польск. Cmentarz Batowicki) — кладбище, находящееся в Кракове в северной части района Прондник-Червоны на улице Повстанцев, 48. В настоящее время фактически состоит из двух отдельных городской и приходской частей.

Некрополь был основан в 1923 году и освящён в 1931 году. Первоначально принадлежало местному католическому приходу. До 1966 года площадь приходского кладбище составляла 37,61 гектаров. В 1966 году к приходскому кладбищу был присоединён городской участок, который назывался назывался по имени близлежащего села Батовице. Площадь городского участка составляла 8,9 гектаров. В 1996 году была проведена реконструкция территории, во время которой на кладбище был построен погребальное задние для проведения погребальных обрядов под названием «Врата в город мёртвых» (Brama do Miasta Zmarłych). Здание спроектировал краковский архитектор Ромуальда Лэглер. В 2006 году это здание вошло в число двадцати самых красивых архитектурных сооружений конкурса «Польша. Иконы архитектуры» (Polska. Ikony architektury).

В 1998 году некрополь был освящён кардиналом Франтишек Махарский. В конце XX века городские власти Кракова планировали построить первый в городе крематорий, но в связи с протестами экологов решение о строительстве было отложено.

На кладбище находятся братские могилы военнослужащих Армии Крайовой, Войска Польского, Крестьянских батальонов, участников великопольского и силезских восстаний и самый большой среди краковских некрополей квартал неустановленных личностей.

В настоящее время площадь некрополя составляет 46,51 гектаров.

Литература

• Encyklopedia Krakowa red. Antoni Henryk Stachowski, PWN 2000, ISBN 83-01-13325-2

Отрывок, характеризующий Батовицкое кладбище

Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.