Бернайс, Яков
| Яков Бернайс | |
| нем. Jacob Bernays |
Яков Бернайс (правильнее Якоб; 11 сентября 1824, Гамбург — 26 мая 1881, Бонн) — германский филолог-классик, философ и переводчик. Брат Михаэля Бернайса.
Родился в семье раввина Исаака Бернайса, в 1844—1848 годах изучал филологию и философию в Бонне, защитив докторскую диссертацию в 1848 году и почти сразу же после этого габилитировавшись. Поскольку он отказался переходить из иудаизма в христианство, ему не дали возможности получить профессуру в немецком государственном университете. В 1853 году он был назначен преподавателем классических древностей в недавно на тот момент основанной еврейской семинарии в Бреславле и вместе с тем читал лекции в Бреславльском университете. В 1866 году, когда законы относительно возможности работы евреев в государственных университетах в Пруссии были изменены, был приглашён в качестве экстраординарного профессора филологии в Бонн, где работал до конца жизни. 12 января 1865 года стал членом-корреспондентом Прусской Академии наук.
Бернайс всю жизнь придерживался ортодоксального иудаизма; невозможность им получить профессуру из-за своего вероисповедания стала одной из тем обсуждения в прусском парламенте. Его научные интересы касались в первую очередь изучения древнегреческой философии, в особенности наследия Гераклита.
Основные работы: издание Лукреция (Лейпциг, 1852); «Joseph Justus Scaliger» (Берлин, 1855); «Ueber das Phokylideische Gedicht» (Берлин, 1858); «Grundzüge der verlorenen Abhandlung des Aristoteles über Wirkung der Tragödie» (Бреславль, 1857); «Ueber die Chronik des Sulpicius Severus» (Берлин, 1861); «Die Dialoge des Aristoteles» (Берлин, 1863); «Theophrasto’s Schrift über Frömmigkeit» (Берл., 1866); «Die Heraklitischen Briefe» (Берлин, 1869); «Lucian und die Kyniker» (Берлин, 1879); «Zwei Abhandlungen über die Aristotelische Theorie des Drama» (Берлин, 1880). Кроме того, Бернайс перевёл первые три части «Политики» Аристотеля (Берлин, 1872) и приписываемый Филону трактат «О неуничтожаемости вселенной» (Берлин, 1876). Собрание его сочинений было издано Узенером (Берлин, 1885).
Его племянница Марта Бернайс была женой Зигмунда Фрейда.
Напишите отзыв о статье "Бернайс, Яков"
Примечания
Ссылки
- [de.wikisource.org/wiki/ADB:Bernays,_Jacob Статья в ADB (нем.).]
- [www.deutsche-biographie.de/pnd118656317.html Статья в NDB (нем.).]
Отрывок, характеризующий Бернайс, Яков
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
