Бернштейн, Иосиф Наумович

Иосиф Наумович Бернштейн
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Известные ученики:	Э. В. Френкель Роман Безрукавников А. Э. Браверман Денис Гайцгори

Иосиф Наумович Бернштейн (род. 18 апреля 1945, Москва) — советский, американский и израильский математик.

Биография

В 1968 году окончил механико-математический факультет МГУ. В 1971 году защитил диссертацию кандидата физико-математических наук под руководством И. М. Гельфанда. В 1971—1979 годах преподавал в МГУ.

В 1981 году эмигрировал в США, в 1983—1993 годах работал в Гарвардском университете. С 1993 года — профессор Тель-Авивского университета.

Основные труды в области теории представлений групп, алгебраической геометрии, суперматематики, комплексного анализа. Совместно с И. М. Гельфандом и С. И. Гельфандом в работе по представлениям групп Ли ввёл понятие резольвенты для задачи классификации петель групп Ли (резольвента Бернштейна—Гельфанда—Гельфанда для конечномерных представлений, 1971).

Среди учеников — Э. В. Френкель, Роман Безрукавников (Roman Bezrukavnikov), А. Э. Браверман, Денис Гайцгори.

Награды

• Чернский приглашенный профессор (2001)
• Премия Израиля в области математических наук (2002).

Также

• Bernstein–Sato polynomial (1972)
• Резольвента Бернштейна-Гельфанда-Гельфанда (1971)

Отрывок, характеризующий Бернштейн, Иосиф Наумович

– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.