Биатлон на зимних Олимпийских играх 1968 — эстафета (мужчины)
| Мужская эстафета по биатлону на X Зимних Олимпийских играх | |
 | |
| Место проведения | Лыжный стадион Отран |
|---|---|
| Даты | 15 февраля 1968 |
| Участников | 56 |
| Команд | 14 |
| 1972» | |
| Биатлон на зимних Олимпийских играх 1968
| ||||
|---|---|---|---|---|
| Индивидуальная гонка | мужчины | |||
| Эстафета | мужчины | |||
Мужская эстафета 4×7,5 км в биатлоне на зимних Олимпийских играх 1968 года прошла 15 февраля. В соревнованиях приняли участие 14 сборных. Местом проведения гонки стал лыжный стадион Отран. Это была первая эстафета, проводимая в рамках Олимпийских игр.
По правилам каждая команда состояла из четырёх спортсменов, каждый из которых бежал 7,5 км и стрелял дважды: из положения лёжа и из положения стоя. За каждый промах биатлонист должен был бежать штрафной круг длиной 200 м.
Результаты
Александр Тихонов был самым быстрым на первом этапе, и, несмотря на штрафной круг, принёс Советскому Союзу явное преимущество в 45 секунд перед Швецией. Норвегия после первого этапа была третьей в 1 минуте 43 секундах позади и слишком далеко, чтобы бороться за золотую медаль. На втором этапе Николай Пузанов увеличил отрыв до 1 минуты 41 секунды от Швеции, но Олав Йордет из Норвегии, несмотря на два круга штрафа, почти догнал шведа Торе Эрикссона и был от него в 2 секундах позади на смене этапа. На третьем этапе Магнар Сольберг, уже завоевавший на этой трассе золото в индивидуальной гонке, показал лучший результат дня среди всех биатлонистов и сократил отставание до 1 минуты 16 секунд от Виктора Маматова, заканчивая свой этап. На последнем этапе Владимир Гундарцев показал хорошее время лыжного хода и не допустил ни одного промаха, в то время как Йон Истад заработал два штрафных круга. В итоге команда СССР финишировала с огромным преимуществом в 1 минуту 48 секунд над Норвегией. Сборная Швеции, единственная команда избежавшая штрафных кругов, завоевала бронзовую медаль.
| Место | Страна | Время | Стрельба | Отставание |
|---|---|---|---|---|
 |
 СССРАлександр Тихонов Николай Пузанов Виктор Маматов Владимир Гундарцев |
2:13:02,4 33:28,9 34:07,2 32:53,2 32:33,1 |
2 1 1 0 0 |
— |
 |
| |||
 |
| |||
| 4 |
| |||
| 5 |
| |||
| 6 |
| |||
| 7 |
| |||
| 8 |
| |||
| 9 |
| |||
| 10 |
| |||
| 11 |
| |||
| 12 |
| |||
| 13 |
| |||
| - |
|
Напишите отзыв о статье "Биатлон на зимних Олимпийских играх 1968 — эстафета (мужчины)"
Ссылки
- [www.sports-reference.com/olympics/winter/1968/BIA/mens-4-x-7_5-kilometres-relay.html Результаты эстафеты на сайте sports-reference.com]
- [www.the-sports.org/biathlon-olympic-games-1967-1968-results-medals-s12-c0-b0-g43-t1631-u80-v3.html Результаты на сайте the-sports.org]
- [la84foundation.org/6oic/OfficialReports/1968/or1968.pdf Официальные результаты зимних Олимпийских игр 1968 года] (pdf) 378.
Отрывок, характеризующий Биатлон на зимних Олимпийских играх 1968 — эстафета (мужчины)
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
