Бирс, Клиффорд Уиттингем

Клиффорд Уиттингем Бирс

Клиффорд Уиттингем Бирс (англ. Clifford Whittingham Beers; 30 марта 1876, Нью-Хейвен (Коннектикут), США — 9 июля 1943, Провиденс) — американский писатель и общественный деятель, один из зачинателей психиатрической реформы в США в начале XX века, активист движения по охране психического здоровья, основатель движения психогигиены.

Биография

Родился в семье среднего достатка. Был одним из пятерых детей. Все его сёстры и братья имели предрасположенность к психическим заболеваниям и все пятеро умерли в психиатрических учреждениях.

В 1894—1897 годах обучался в Шеффилдской научной школе Йельского университета. Страдал биполярным аффективным расстройством.

После смерти любимого брата в 1900 Клиффорд Бирс пережил острый кризис, и попытался совершить самоубийство, выпрыгнув из окна четвертого этажа в доме родителей, однако выжил, получив серьёзные травмы.

С симптомами тяжелой депрессии в результате паранойи, с 1900 по 1903 г. содержался в психиатрической больнице. За время нахождения в лечебнице, изучил, на себе самом, постановку психиатрического дела в Америке.

Поправившись, написал книгу «Ум, который вновь обрел себя» (A Mind That Found Itself, 1908), где рассказал все свои переживания во время болезни. Появление этой книги было, по настоящему, событием, на которое откликнулись и психиатры и широкая публика. Решено было обратить внимание на положение душевнобольных и, тем более, на душевно-здоровых, находящихся по какой либо причине в неустойчивом равновесии.

В 1909 году стал основателем Национального комитета психической гигиены США (National Committee for Mental Hygiene), который действует поныне под названием Психическая гигиена Америки (Mental Health America). Комитет способствовал проведению важных законодательных реформ, внедрению новшеств в медицинском обслуживании и созданию автономных клиник.

Умер в 1943 году в психиатрической частной больнице в Провиденсе.

Литература

• [psylib.org.ua/books/kanny01/txt35.htm Каннабих Ю. В. История психиатрии. Л.: Государственное медицинское издательство, 1928]

Отрывок, характеризующий Бирс, Клиффорд Уиттингем

– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.