9 июля
Поделись знанием:
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
| ← июль → | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
| 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |
| 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |
| 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |
| 29 | 30 | 31 | ||||
| 2024 г. | ||||||
9 июля — 190-й день года (191-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 175 дней.
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 9 июля
-
Азербайджан, День сотрудников органов дипломатической службы. -
Аргентина, День независимости. -
Марокко, День Хасана II. -
Панама, День жертв. -
Казахстан, День Налоговой службы. -
Южный Судан, День независимости.
Религиозные
- празднование в честь Тихвинской иконы Божией Матери;
- память преподобного Давида Солунского (ок. 540);
- память святителя Дионисия, архиепископа Суздальского (1385) ;
- обретение мощей преподобного Тихона Луховского, Костромского чудотворца (1569);
- Перенесение мощей преподобного Нила Столобенского (1995);
- память преподобного Иоанна, епископа Готфского (790);
- память священномученика Георгия Степанюка, пресвитера (1918).
- празднования в честь икон Божией Матери:
- «Одигитрия» Седмиезерная (XVII в.),
- Лиддская (Римская) (I в.),
- Нямецкая (1399).
Именины
События
См. также: Категория:События 9 июля
- 1357 — король Карл IV заложил в Праге Карлов мост через Влтаву.
- 1558 — Женева стала независимой от Швейцарии.
- 1686 — семь европейских государств создали Аугсбургскую лигу с целью остановить экспансию Франции в Западной Европе.
- 1722 — купцами Затрапезными основано одно из первых в России совместных предприятий — Ярославская мануфактура (ныне — Ярославский комбинат технических тканей).
- 1762 — свержение Петра III в пользу его супруги, Екатерины II.
- 1788 — Коннектикут стал пятым штатом США.
- 1816 — Аргентина объявила независимость от Испании.
- 1864 — в сражении на Монокаси генерал Конфедерации Джубал Эрли победил федерального генерала Уоллеса.
- 1877 — в Уимблдоне стартовал первый чемпионат по теннису, который провёл Всеанглийский клуб лаун-тенниса и крокета.
- 1886 — Хунчунское соглашение в урочище Ново-Киевском об установлении границы между Россией и Китаем в районе озера Хасан.
- 1887 — английский фабрикант бумаги Джон Дикинсон (John Dickinson) на ежегодной встрече производителей бумаги представил на торжественном обеде первые бумажные салфетки.
- 1900 — королева Виктория дала своё одобрение Закону об образовании Австралийской федерации, на основании которого создано новое государство Федерация Австралии (с 1 января 1901 года).
- 1906 — императором распущена Государственная дума Российской империи I созыва.
- 1909
- В Петербурге заложен городской училищный Дом им. Петра Великого (ныне — здание Нахимовского училища).
- В Петербурге заложен мост Петра Великого (ныне — Большеохтинский).
- 1915 — началась Алашкертская операция левого крыла русской Кавказской армии
- 1918 — «Великое крушение поезда» — крупнейшая железнодорожная катастрофа в США.
- 1919 — 208 голосами против 115 немецкий рейхстаг ратифицировал унизительный для Германии Версальский договор.
- 1927 — начала выходить «Роман-газета».
- 1928 — И. Сталин выдвинул тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму.
- 1938 — в магазины Великобритании поступили 35 миллионов противогазов. Впервые эти средства защиты были предложены гражданскому населению.
- 1941 — военная коллегия приговорила генетика Н. Вавилова к казни по обвинению в шпионаже в пользу Англии.
- 1943 — начало операции Хаски (высадка союзных войск на Сицилии).
- 1945 — генерал Шарль де Голль предложил провести во Франции референдум для определения государственного устройства страны.
- 1952 — ГДР приняла решение о строительстве социализма.
- 1955 — основано Пагуошское движение учёных за мир, разоружение и международную безопасность.
- 1956 — США отказались финансировать строительство Асуанской плотины, после чего Египет обратился за помощью к СССР.
- 1957 — открыт 102-й элемент таблицы Менделеева — нобелий.
- 1958 — огромный оползень вызвал волну рекордной высоты (574 м), которая со скоростью 160 км/ч прокатилась по узкому, похожему на фьорд заливу Литуя на Аляске, США.
- 1959 — правительство Индонезии во главе с Раденом Джуандой Картавиджайя вышло в отставку, новое правительство возглавил президент Сукарно.
- 1961
- В Виннипеге (Канада) открыт памятник Тарасу Шевченко.
- Греция приняла решение о присоединении к Европейскому экономическому сообществу.
- 1964 — хит-парад Англии возглавила песня «Дом восходящего солнца» в исполнении группы The Animals.
- 1967 — во время воздушного парада в Домодедово впервые широкой публике представлены советские самолёты с изменяемой стреловидностью крыла («МиГ» и «Су») и вертикального взлёта и посадки.
- 1970 — в Феодосии открыт литературный музей Александра Грина.
- 1972 — спустя шесть лет на сцену вновь вышел Пол Маккартни: его группа «The Wings» дала свой первый концерт во французском городе Шатовийон.
- 1991 — МОК восстановил членство Южно-Африканской Республики, исключённой ранее за проводимую в стране политику апартеида.
- 1993 — принят Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах».
- 1995 — в Чикаго прошёл последний концерт группы «The Grateful Dead». В августе умер лидер группы Джерри Гарсиа.
- 1997 — Украина подписала договор о сотрудничестве с НАТО.
- 2002
- Беспрецедентная медицинская ошибка в Великобритании. В результате небрежности врачей у белой пары в клинике искусственного оплодотворения родилась темнокожая двойня. Родители считают, что сотрудники лаборатории перепутали пробирки.
- «Газпром-медиа» официально объявил о приобретении долей и долговых обязательств Владимира Гусинского в компаниях, входящих в этот медиахолдинг.
- В связи с успешным выступлением национальной сборной на чемпионате мира по футболу 2002 года власти Южной Кореи приняли решение «простить» 4,8 млн человек, которые допустили несерьезные нарушения ПДД.
- Организация Африканского Единства (ОАЕ), объединяющая 53 государства Африки, официально преобразована в Африканский союз.
- 2006 — Катастрофа Airbus A310 под Иркутском. Погибли 125 человек.
- 2011 — Южный Судан стал независимым государством со столицей в Джубе[3].
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 9 июля
До XIX века
- 1249 — Император Камэяма (ум. 1305), 90-й правитель в истории Японии (1259—1274 гг.).
- 1511 — Доротея Саксен-Лауэнбургская (ум. 1571), супруга короля Дании и Норвегии Кристиана III.
- 1577 — Томас Уэст (Thomas West, Lord De La Warr, ум. 1618), 12-й барон Делавэр, один из основателей английской колонии в Вирджинии. В его честь названы залив, река, штат в США, а также племя индейцев.
- 1578 — Фердинанд II (ум. 1637), король Чехии, Венгрии, император Священной Римской империи.
- 1654 — Император Сатохито (ум. 1732), 112-й правитель в истории Японии (1663—1687 гг.).
- 1689 — Алексис Пирон (ум. 1773), французский драматург, поэт и юрист.
- 1764 — Анна Радклиф (ум. 1823), английская писательница.
- 1775 — Мэтью Грегори Льюис (ум. 1818), английский романист и поэт.
XIX век
- 1802 — Томас Дэвенпорт (ум. 1851), американский кузнец, изобретатель, сконструировавший первый роторный электродвигатель постоянного тока.
- 1809 — Фридрих Август Квенштедт (ум. 1889), немецкий геолог и минералог.
- 1819 — Элиас Хоу (ум. 1864), американский техник, предприниматель, один из изобретателей швейной машины.
- 1831 — Вильгельм Гис (ум. 1904), известный швейцарский анатом, гистолог и эмбриолог.
- 1834 — Ян Неруда (ум. 1891), чешский писатель.
- 1835 — Артур Пембер (ум. 1885), первый Президент Футбольной Ассоциации Англии, журналист, писатель.
- 1841 — Пётр Невежин (ум. 1919), писатель.
- 1845 — Джордж Дарвин (ум. 1912), английский астроном, второй сын Чарльза Дарвина.
- 1850 — Иван Вазов (ум. 1921), болгарский поэт («Под игом», «Новая земля», «К пропасти»).
- 1879 — Отторино Респиги (ум. 1936), итальянский композитор («Фонтаны Рима», «Пинии Рима»).
- 1889 — Николай Асеев (настоящая фамилия Штальбаум, ум. 1963), поэт, автор сценария фильма «Броненосец „Потемкин“».
- 1897 — Жан Кассу[fr] (ум. 1986), французский поэт, прозаик, литературовед, искусствовед.
- 1898 — Деланнуа Марсель (фр.) (ум. 1962), французский композитор.
- 1899 — Эйженс Веверис (ум. 1976), латышский поэт.
XX век
- 1917 — Абрам Фрейдин, художник.
- 1922 — Илья Гурин (ум. 1994), кинорежиссёр («Россия молодая», «Верьте мне, люди»).
- 1924 — Муза Крепкогорская (ум. 1999), актриса театра и кино (фильмы «Офицеры», «Молодая гвардия», «Любовь земная»).
- 1929
- Мулай Хасан Алауи (ум. 1999), король Марокко (1961—1999 гг.).
- Ли Хезлвуд, американский музыкант, автор песен, певец, продюсер.
- 1933
- Элем Климов (ум. 2003), советский кинорежиссёр («Спорт, спорт, спорт», «Агония», «Иди и смотри»).
- Зинаида Кириенко, актриса театра и кино («Тихий Дон», «Судьба человека», «Любовь земная», «Два капитана»).
- 1937 — Дэвид Хокни, английский художник, плакатист, дизайнер, живущий в Калифорнии.
- 1938 — Лия Меджидовна Ахеджакова, российская актриса театра и кино.
- 1938 — Брайан Деннехи, американский актёр.
- 1940 — Сева Новгородцев (настоящее имя Всеволод Борисович Левенштейн), комментатор русской службы Би-Би-Си.
- 1941 — Накатани Такэхидэ, японский дзюдоист, первый чемпион Олимпийских игр, однократный чемпион Японии.
- 1944 — Глен Кук, современный американский писатель-фантаст,
- 1945 — Дин Кунц, американский писатель.
- 1946
- Бон Скотт (настоящее имя Роналд Белфорд Скотт, ум. 1980), вокалист австралийской группы «AC/DC».
- Митч Митчелл (ум. 2008), английский рок-барабанщик, игравший с Джими Хендриксом в группе «The Jimi Hendrix Experience», член Зала славы рок-н-ролла.
- 1947
- Олег Шкловский, российский актёр театра и кино.
- О. Джей Симпсон, известный игрок в американский футбол, актёр.
- 1950 — Виктор Янукович, украинский политик и государственный деятель, президент Украины в 2010—2014 гг.
- 1951 — Крис Купер, американский актёр.
- 1955 — Лора Квинт, композитор, автор песен («Свидание в Юрмале», «Ночь любви», «Эх, мама, маменька»).
- 1956 — Том Хэнкс, известный американский актёр, режиссёр и продюсер.
- 1957 — Келли МакГиллис, американская киноактриса.
- 1962 — Алексей Плуцер-Сарно, российский филолог, лексикограф, философ.
- 1964 — Кортни Лав, актриса, солистка американской рок-группы «Hole», вдова Курта Кобейна.
- 1975 — Джек Уайт, музыкант, солист группы «The White Stripes».
- 1976 — Гусева Екатерина Константиновна, российская актриса театра и кино.
- 1978 — Дмитрий Дюжев, российский актёр.
- 1982 — Тоби Кеббелл, английский киноактёр.
Скончались
См. также: Категория:Умершие 9 июля
- 1850 — Баб (настоящее имя Сейид Али Мухаммад Ширази, р. 1819), основоположник движения бабидов, день его рождения — праздник для последователей Веры Бахаи.
- 1856 — Амедео Авогадро (р. 1776), итальянский физик и химик, открывший химическую формулу воды.
- 1862 — Михаил Осипович Глушневич, российский астроном, директор Виленской астрономической обсерватории; титулярный советник (род. 1797).
- 1877 — Павел Антонович Ильенков, русский химик-технолог.
- 1880 — Поль Брока (р. 1824), французский хирург, основоположник физической антропологии.
- 1902 — Марк Матвеевич Антокольский, знаменитый скульптор.
- 1942 — Михаил Михайлович Климов, советский актёр театра и кино, народный артист СССР.
- 1947 — Люциан Желиговский (р. 1865), польский военачальник и политический деятель.
- 1950 — Николай Михайлович Бахтин (р. 1894), философ и филолог.
- 1957 — Александр Фёдорович Гедике (р. 1877) — русский композитор и органист.
- 1969 — Борис Павлович Константинов (р. 1910), физик, академик, лауреат Ленинской премии (1958) и Государственной премии СССР (1953).
- 1987 — Леонид Пантелеев (настоящее имя Алексей Иванович Еремеев) (р. 1908), русский писатель («Республика ШКИД», «Часы», «Ленька Пантелеев»).
- 1990 — Итс Рудольф Фердинандович (р. 1928), советский этнограф, профессор, доктор исторических наук, член Союза писателей СССР.
- 1994 — Израиль Ицкович Брехман (р. 1921), советский и российский учёный-фармаколог, профессор, создатель науки валеология, разработчик ряда медицинских препаратов.
- 1996 — Сергей Анатольевич Курёхин (р. 1954), известный композитор, джазмен, рок-пианист, художник и режиссёр.
- 2002 — Род Стайгер (р. 1925), американский актёр, обладатель «Оскара» («Аль Капоне», «Ватерлоо», «Специалист», «Доктор Живаго»).
- 2002 — Бруно Фрейндлих (р. 1909), советский и российский актёр театра и кино («Кортик», «Мёртвый сезон», «Бег», «Россия молодая»), отец Алисы Фрейндлих.
- 2005 — Гришин Евгений Романович (р. 1931), четырёхкратный олимпийский чемпион в конькобежном спорте, советский спортсмен.
- 2005 — Хельга-Ли Шаумбург-Липпе[en] (род. 1911), принцесса.
Приметы
- Давид Земляничник — земляника в лес зовёт.
- В этот день идут за ягодой, пока ещё роса не опала.
- Пчёлы вылетают из ульев за медовым сбором.
- Есть поверье, что если в этот день кто-то хочет занять денег, то для того, чтобы не отказали в займе, нужно положить траву земляники в левый карман перед тем, как идти просить[4].
См. также
|
9 июля в Викиновостях? |
|---|
Напишите отзыв о статье "9 июля"
Примечания
- ↑ [azbyka.ru/days/2016-07-09 Старый стиль, 26 июня, Новый стиль 9 июля, суббота] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2016/7/9 9 июля 2016 года] // Православие и мир, православный календарь, 2016 г.
- ↑ [www.utro.ru/articles/2011/07/09/985303.shtml Южный Судан обрёл независимость.]
- ↑ [www.rg.ru/2008/07/03/primeti.html Народные приметы: 9 июля]
Отрывок, характеризующий 9 июля
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
