Битва при Бите Паке
| Битва при Бите Пате | |||
| Основной конфликт: Тихоокеанский театр военных действий Первой мировой войны | |||
 Военнослужащий австралийского военно—морского и пехотного корпуса со своей матерью в Сиднее перед отправлением в Рабаул. | |||
| Дата |
11 сентября 1914 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа австралийцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва при Бите Паке (англ. The Battle of Bita Paka) — сражение, произошедшее 11 сентября 1914 года в нескольких километрах к югу от деревни Кабакаул на острове Новая Британия в ходе вторжения австралийского военно—морского и пехотного экспедиционного корпуса в Германскую Новую Гвинею в начале Первой мировой войны, окончившегося её оккупацией. Основной целью операции, как и при вторжении новозеландских войск в Германское Самоа в августе, являлся захват стратегически важной радиостанции[2], влияние которой, по мнению австралийцев, распространялась и на корабли германской восточно-азиатской крейсерской эскадры. Мощный германский ВМФ представлял существенную угрозу интересам Британской империи. Главной задачей британского и австралийского правительств в годы войны было сведение к минимуму мощи флота Германской империи.
После проведения австралийцами высадки, не встретившей сопротивления, объединённые германские войска, состоявшие из немцев—резервистов[1] и частично подготовленных к ведению боя меланезийских полицейских, подняли крупное восстание, и австралийцам пришлось вступить в бой. Через день обе стороны понесли серьёзные потери, австралийцы заняли радиостанцию в районе Бите Паки.
Битва стала первым крупным боем австралийских войск в ходе войны и наиболее важным сражением в ходе операции; остатки германских войск эвакуировались в Тому, последующая осада которой привела к капитуляции германского гарнизона и полному овладению войсками Антанты островом.
Напишите отзыв о статье "Битва при Бите Паке"
Примечания
Отрывок, характеризующий Битва при Бите Паке
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
