Богородский, Александр Фёдорович
| Александр Федорович Богородский | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
10 декабря 1984 (77 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
астрономия |
| Место работы: | |
| Альма-матер: | |
Александр Федорович Богородский (1907 −1984) — советский астроном.
Биография
Александр Богородский родился в Горловке (ныне — Донецкая область Украины), в 1931 окончил педагогический институт в Ростове-на-Дону. В 1933—1936 -аспирант Г. А. Тихова в астрофизической лаборатории Естественно-научного института им. П. Ф. Лесгафта в Ленинграде, в 1936—1938 и 1941—1944 — старший научный сотрудник этого института, в 1938—1944 — докторант Пулковской обсерватории. С 1944 работал в обсерватории Киевского университета (в 1953—1972 — директор), с 1945 преподавал в Киевском университете (в 1963—1978 — профессор, с 1978 — профессор-консультант).
Основные труды в области общей теории относительности, астрофизике, истории астрономии. Рассмотрел астрономические следствия общей теории относительности в книгах «Уравнения поля Эйнштейна» (1962) и «Всемирное тяготение» (1971). Исследовал особенности распространения света в гравитационном поле, общее решение релятивистской задачи Кеплера, движение частицы в поле вращающегося центрального тела. Обобщил принцип эквивалентности, решил уравнения поля для различных частных случаев, занимался исследованиями по релятивистской космологии. Ряд работ относится к физике Солнца, теории профилей линий в спектрах звезд с движущимися атмосферами. Работы по истории астрономии посвящены вопросам развития этой науки в Киеве.
В его честь назван астероид № 3885.
Напишите отзыв о статье "Богородский, Александр Фёдорович"
Литература
- Колчинский И.Г.,Корсунь А.А.,Родригес М.Г. Астрономы.Биографический справочник. — Киев: Наукова думка, 1986.
Отрывок, характеризующий Богородский, Александр Фёдорович
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
