Васильчикова, Вера Петровна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Протасова и Васильчикова

Вера Петровна Васильчикова
Имя при рождении:	Вера Петровна Протасова
Дата рождения:	1780(1780)
Дата смерти:	2 октября 1814(1814-10-02)
Отец:	Пётр Степанович Протасов
Мать:	Александра Ивановна Протасова
Супруг:	Илларион Васильевич Васильчиков
Дети:	Илларион, Екатерина
Награды и премии:

Ве́ра Петро́вна Васи́льчикова (урождённая Прота́сова; 1780 — 2 октября 1814) — фрейлина, первая супруга генерала Иллариона Васильевича Васильчикова. Кавалерственная дама Ордена Святой Екатерины (1814).

Биография

Вера Петровна Протасова была одной из дочерей сенатора и калужского губернатора Петра Степановича Протасова (1730—1791) и его супруги Александры Ивановны, урождённой Протасовой (1750—1782).

В раннем детстве лишилась родителей и вместе с сёстрами Александрой, Екатериной, Варварой и Анной оказалась под покровительством тётки Анны Степановны, которая была любимицей и доверенной камер-фрейлиной Екатерины II. Она дала своим племянницам блестящее по тогдашним понятиям образование, причем главное внимание обращено было на иностранные языки, включая латинский и греческий, в ущерб русскому, которому их не обучали, равно как и отечественной истории и религии.

Варвара, Вера и Анна жили вместе с ней во дворце и были назначены фрейлинами. 15 сентября 1801 года Анна Степановна Протасова была возведена в графское Российской империи достоинство, а через два дня вышел указ: «снисходя на прошение камер-фрейлины графини Анны Протасовой, пожалованное ей от нас графское достоинство Всемилостивейше распространяем и на родных её племянниц, дочерей покойного генерал-поручика Петра Протасова, фрейлин: Варвару, Веру и Анну».

В 1801 году Вера Петровна стала первой супругой генерала Иллариона Васильчикова (1776—1847), сына Василия Алексеевича и Екатерины Илларионовны, урождённой Овцыной. Несмотря на то, что брак этот не был счастливым, супруги имели двоих детей:

• Екатерина (умерла 1842) — супруга Курского и Харьковского губернатора генерал-лейтенанта И. Д. Лужина.
• Илларион (1805—1862), генерал-адъютант, киевский, волынский и подольский генерал губернатор, член Государственного Совета.

Вместе с сёстрами Александрой Голицыной, графиней Екатериной Ростопчиной и Варварой Протасовой приняла католичество.

30 августа 1814 года за заслуги супруга была пожалована Орденом Святой Екатерины малого креста. В этом же году уже будучи безнадёжно больной чахоткой выехала с мужем за границу.

Вера Петровна Васильчикова скончалась 2 октября 1814 года и была похоронена в пределе Святого Духа церкви погоста Струпино Новгородского уезда.

Литература

• Русские портреты XVIII—XIX столетий. Изд. Вел. Кн. Николая Михайловича. — СПб., 1906. — Т. III. Вып 4. — С. 204.

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/rosarc/ra7/ra7-247-.htm «Молитесь вы за нас, а мы, кажется, не струсим…»]
• [www.russianfamily.ru/p/protasovi.html Протасовы]
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:204948 Васильчикова, Вера Петровна] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Васильчикова, Вера Петровна

Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.