Ниязбаев, Габделрауф Хакимович
| Габделрауф Хакимович Ниязбаев | |
| Ғәбделрәүеф Хәким улы Ниязбаев | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
с. Татарская Каргала, Оренбургская губерния, Российская империя |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: |
драматург |
Габделрауф Хакимович Ниязбаев (башк. Ғәбделрәүеф Хәким улы Ниязбаев, 1884—1920) — башкирский просветитель, драматург.
Содержание
Биография
Ниязбаев Габделрауф Хакимович родился 1884 году в селе Татарская Каргала Оренбургского уезда Оренбургской губернии (ныне — Сакмарский район, Оренбургская область).
Обучался в медресе родной деревни, в учительской школе города Казань[2].
Занимался педагогической деятельностью. До 1917 года жил в г. Оренбурге[3].
В 1905—1907 гг. активно поддерживал идеи революции.
Был избран делегатом I съезда работников просвещения Башкирии. Являясь инструктором школьного отдела народного образования Кыпсак-Джитаровского кантона Башкирской АССР, проводил большую работу по ликвидации неграмотности, организации школ и подготовке учительских кадров[4].
Творчество
Габделрауф Ниязбаев известен в жанре драматургии. По сведениям Л. Хамидуллина, он активно участвует в первой театральной постановке на татарском языке, состоявшейся в Казани 22 декабря 1906 года (этот день отмечается как дата создания татарского театра). Ряд его произведений были поставлены на сцене татарской труппы «Сайяр».[5] По оценкам современников, его пьесы созданы под влиянием драм А. Островского, А. Чехова, М. Горького, Г. Кулахметова.
Является автором пьес «Беспросветные дни» («Ҡаранғы көндәр»), «Страна цветов» («Гөлстан»), «Борьба за красное будущее» («Ҡыҙыл истиҡбал өсөн көрәш»), «Первая заря» («Беренсе таң»).
Сохранилась рукопись пьесы «Сильные и слабые» («Көслөләр hәм көсhөҙҙәр»), известной также под другим названием «Братья Галимовы» («Брадэрэн Гәлимовтар»).
Напишите отзыв о статье "Ниязбаев, Габделрауф Хакимович"
Примечания
- ↑ Ныне — Куюргазинский район, Башкортостан.
- ↑ [kraeved.opck.org/biblioteka/enciklopedii/obe/n.php Статья в Оренбургской биографической энциклопедии]
- ↑ [www.oodb.ru/index.php/orenburjie/literaturnaya-karta/geo/17-2012-02-09-10-11-06/691 Ниязбаев Габделрауф Хакимович]
- ↑ [encycl.bash-portal.ru/niyazbaev.htm Статья в Башкортостан: Краткая энциклопедия]
- ↑ Лирон Хәмидуллин. [kiziltan.ru/tat/news/literatyra/2795.html «Китап» ширкәте һәм бөек шагыйрь] // Кызыл тан, 21.04.2011
Ссылки
- [encycl.bash-portal.ru/niyazbaev.htm Статья в Башкортостан: Краткая энциклопедия]
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ниязбаев, Габделрауф Хакимович
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
