Гимн Андалусии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Слова Гимна Андалусии были созданы Бласом Инфанте. Гимн Андалусии закреплён в статье 6.2 Устава автономии Андалусии.

Автор музыки гимна — Хосе дель Кастильо Диас (исп. José del Castillo Díaz), который являлся директором муниципального оркестра Севильи. Вдохновением к созданию музыки, возможно, послужила религиозная песня Santo Dios, очень распространённая в Испании, которые андалусские крестьяне поют во время жатвы;

Андалусский гимн был представлен на концерте, который состоялся на бульваре «Аламеда де Эркулес» (Alameda de Hércules) 10 июля 1936 года (за неделю до начала гражданской войны). Гимн был исполнен муниципальным оркестром Севильи под руководством Хосе дель Кастильо.

В настоящее время Гимн Андалусии глубоко укоренился в андалусском народе как один из символов его идентичности.

Последняя строка припева стала причиной многочисленных споров, поскольку она не соответствует тому, что было первоначально создано Бласом Инфанте. Автор создал несколько версий этой строки, в самой ранней «los pueblos» (народы) находится на том месте, где сейчас стоит «España» (Испания). Во второй версии «народы» (los pueblos) были заменены «Иберией» (Iberia), поздней строка была снова изменена и Иберия заменена Испанией.





Гимн Андалусии

La bandera blanca y verde
vuelve, tras siglos de guerra,
a decir paz y esperanza,
bajo el sol de nuestra tierra.
 
 
¡Andaluces, levantaos!
¡Pedid tierra y libertad!
¡Sea por Andalucía libre,
España y la Humanidad!
 
 
Los andaluces queremos
volver a ser lo que fuimos
hombres de luz, que a los hombres,
alma de hombres les dimos.
 
 
¡Andaluces, levantaos!
¡Pedid tierra y libertad!
¡Sea por Andalucía libre,
España y la Humanidad!
Зелёный и белый флаг
возврашается, спустя века войны,
чтобы поведать о мире и надежде,
под солнцем нашей земли.
 
— Припев —
Андалуссцы, поднимитесь!
Требуйте землю и свободу!
Которая нужна свободной Андалусии,
Испании и Человечеству!
 
 
Мы, Андалуссцы, хотим
стать тем, кем мы были
Просвещёнными людьми, что человечеству
отдали душу людскую.
 
— Припев —
Андалуссцы, поднимитесь!
Требуйте землю и свободу!
Которая нужна свободной Андалусии,
Испании и Человечеству!

Слова гимна, принятые Ассамблеей в Ронде в 1918 году

La bandera blanca y verde
vuelve tras siglos de guerra,
a decir paz y esperanza,
bajo el sol de nuestra tierra.
¡Andaluces, levantaos!
¡Pedid tierra y libertad!
¡Sea por Andalucía libre,
Iberia y la Humanidad!
Los andaluces queremos
volver a ser lo que fuimos
hombres de luz, que a los hombres,
alma de hombres les dimos.
¡Andaluces, levantaos!
¡Pedid tierra y libertad!
¡Sea por Andalucía libre,
Iberia y la Humanidad!

См. также

Напишите отзыв о статье "Гимн Андалусии"

Ссылки

  • [www.juntadeandalucia.es/SP/JDA/CDA/Sonidos/JDA-himno_andalucia_1.mp3 MP3]
  • [www.juntadeandalucia.es/SP/JDA/CDA/Secciones/Simbolos_de_Andalucia/JDA-Indice_Simbolos/0,20314,3,00.html Символы Андалусии — Хунта Андалусии]  (исп.)
  • [es.wikisource.org/wiki/Estatuto_de_Autonom%C3%ADa_de_Andalucia_1981 Статут об автономии на wikisource]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Гимн Андалусии

Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.