Гимн Данцига
Поделись знанием:
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
Гимн Данцига — гимн Вольного города Данциг (ныне Гданьск, Польша). Текст был написан Паулем Эндерлингом, а музыка Георгом Гёлером. Песня являлась официальным гимном Данцига в 1920—1939 гг. После аннексии Вольного города Германией гимн не утратил своей значимости.
Содержание
Немецкая версия (оригинальная)
- Kennst du die Stadt am Bernsteinstrand,
- umgrünt von ew’ger Wälder Band,
- wo schlanke Giebel streben
- empor zum Sonnenschein!
- Ja, sollt' ich fröhlich leben,
- in Danzig müßt es sein!
- Kennst du die Stadt, wo Turm an Turm
- in Treue trotzt dem Zeitensturm,
- wo stolze Schiffe gleiten
- ins blaue Meer hinein!
- Ja, sollt' ich tapfer streiten,
- für Danzig müßt es sein!
- Kennst du die Stadt, wo deutsche Art
- voll Kraft und Mut ihr Gut bewahrt,
- wo deutsch die Glocken werben
- und deutsch ein jeder Stein !
- Ja sollt' ich selig sterben,
- in Danzig müßt es sein !
Польская версия (перевод)
- Na bursztynowym brzegu gród,
- wokół którego lasów wbród,
- a smukłe domów szczyty
- ku słońcu wciąż się pną…
- Tak, jeśli mam szczęśliwy być,
- to w Gdańsku muszę żyć!
- Wieża przy wieży w Mieście tym
- wciąż trwa na przekór czasom złym,
- a dumne statki suną
- prosto w błękity mórz!
- Tak, tylko za me Miasto
- w bitewny pójdę kurz!
- Czy znasz to miasto, gdzie niemiecki ród
- pełen siły i odwagi, strzeże bogactw swych,
- gdzie niemieckie dzwony wołają
- i niemiecki jest każdy kamień !
- Tak, jeśli mam błogo umrzeć,
- to zrobię to tylko w Gdańsku
Русская версия (перевод)
- Знаешь ли ты город на янтарном берегу,
- окруженный лентой вечных лесов,
- где стройные фронтоны стремятся
- вверх к солнечному свету?!
-
- Да, если мне потребуется жить счастливо,
- То это должно быть в Данциге!
- Знаешь ли ты город, где башни одна к одной
- в своей верности сопротивляются натиску времени,
- где гордые корабли скользят
- в синее море?!
-
- Да, если бы я должен был смело спорить,
- То это могло бы быть только из-за Данцига!
- Знаешь ли ты город, где немецкий вид,
- исполненный силы и мужества, сохраняет его добро?
- где колокола гудят по-немецки
- и каждый камень – немецкий!
-
- Да, если бы мне нужна была блаженная кончина,
- То это должно было бы произойти в Данциге!
Напишите отзыв о статье "Гимн Данцига"
Ссылки
- [www.danzig-online.pl/pass/danzig.mp3 Оригинальная версия гимна, 1934 год]
- [david.national-anthems.net/dnz.htm ]
- [www.recmusic.org/lieder/get_text.html?TextId=5132 В Данциге]
- [de.wikisource.org/wiki/In_Danzig ]
- [www.nationalanthems.us/forum/YaBB.pl?num=1109589595/2 ]
Отрывок, характеризующий Гимн Данцига
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
