Гимн Туркменской ССР
Поделись знанием:
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
| Гимн Туркменской ССР | |
 Флаг Туркменской ССР | |
| Автор слов | Аман Кекилов |
| Композитор | Вели Мухатов |
| Страна | Туркменская ССР
|
| Утверждён | 1946 год |
| Отменён | 1997 год |
Гимн Туркменской ССР — был национальный гимном Туркменской ССР с 1946 по 1997 год. Автор музыки — Вели Мухатов, автор слов — Аман Кекилов.
Официальный текст
- Оригинальная версия
- Деӊ хукуклы халкармызын достлугы
- Совет юрдин сармаз гала өвурди
- Бу достлугын ёлбашчысы рус халкы
- Бизе-де доганлык, көмегин берди
- Яша хем шөхратлан, сен гөзел Ватан,
- Дири гитмез саӊа аягын атан!
- Аямарыс сеӊин үчин ширин җан
- Гүнешли Ватанмыз, эй Түркменистан.
- Ачып Ленин азатлыкын гиӊ елын
- Бизи багта, шат дурмуша гетирди,
- Халкыӊ оглы, халк сердары Сталин.
- Үстүнликден үстүнлиге етирди.
- Яша хем шөхратлан, сен гөзел Ватан,
- Дири гитмез саӊа аягын атан!
- Аямарыс сеӊин үчин ширин җан
- Гүллейән Ватанмыз, эй Түркменистан.
- Советлер дөвринде өсди үлкәмиз,
- Биз тарыхи арзүвмызга етишдик.
- Совет союзыныӊ азат халкы биз
- Хем зәхметде, хем гөрешде беркишдик.
- Яша хем шөхратлан, сен гөзел Ватан,
- Дири гитмез саӊа аягын атан!
- Аямарыс сеӊин үчин ширин җан
- Мехрибан Ватанмыз, эй Түркменистан.
- Послесталинская версия
- Дең хукуклы халклармызың достлугы
- Совет илин бир машгала өвүрди!
- Бу достлугың аркадагы рус халкы
- Эгсилмез доганлык көмегин берди.
- Яша сен, кувватлан, эй азат Ватан!
- Баряң коммунизмиң еңшине бакан.
- Ленин партиясындан гүйч алян, өсйән,
- Совет Ватанымыз, җан Түркменистан!
- Бейик Ленин ачды азатлык ёлун,
- Бизе бакы ягты дурмуш гетирди.
- Галкындырып әхли халкы хак ише,
- Еңише, зәхмете, багта етирди.
- Яша сен, кувватлан, эй азат Ватан!
- Баряң коммунизмиң еңшине бакан.
- Ленин партиясындан гүйч алян, өсйән,
- Совет Ватанымыз, җан Түркменистан!
- Коммунизме баглап арзув-эркимиз,
- Айдың гелҗегмизи дөредйәс, гуряс.
- Гызыл байдагы биз берк тутуп голда,
- Биз бейик максада ынамлы баряс.
- Яша сен, кувватлан, эй азат Ватан!
- Баряң коммунизмиң еңшине бакан.
- Ленин партиясындан гүйч алян, өсйән,
- Совет Ватанымыз, җан Түркменистан!
Текст на латинице
- Deň hukukly halklarmyzyň dostlugy
- Sowet ilin bir maşgala öwürdi!
- Bu dostlugyň arkadagy rus halky
- Egsilmez doganlyk kömegin berdi.
- Ýaşa sen, kuwwatlan, eý azat Watan!
- Barýaň kommunizmiň ýeňşine bakan.
- Lenin partiýasyndan güýç alýan, ösýän,
- Sowet Watanymyz, jan Türkmenistan!
- Beýik Lenin açdy azatlyk ýolun,
- Bize baky ýagty durmuş getirdi.
- Galkyndyryp ähli halky hak işe,
- Ýeňişe, zähmete, bagta ýetirdi.
- Ýaşa sen, kuwwatlan, eý azat Watan!
- Barýaň kommunizmiň ýeňşine bakan.
- Lenin partiýasyndan güýç alýan, ösýän,
- Sowet Watanymyz, jan Türkmenistan!
- Kommunizme baglap arzuw-erkimiz,
- Aýdyň geljegmizi döredýäs, gurýas.
- Gyzyl baýdagy biz berk tutup golda,
- Biz beýik maksada ynamly barýas.
- Ýaşa sen, kuwwatlan, eý azat Watan!
- Barýaň kommunizmiň ýeňşine bakan.
- Lenin partiýasyndan güýç alýan, ösýän,
- Sowet Watanymyz, jan Türkmenistan!
Русский перевод
- Нерушим оплот дружбы народов,
- Весь Советский Союз стал единой семьёй!
- И русский народ стал твердыней дружбы,
- Мы благословенны и счастливы в нашей Родине.
- Пойте Родине солнечной и свободной!
- Партия Ленина — мудрый рулевой.
- Вы победоносно идёте к коммунизму,
- Цвети, советская земля, наша Туркмения!
- Ленин указал нам ясный путь к свободе
- И привёл нас к вечной счастливой жизни.
- Он воспитывал народы, чтобы бороться за справедливость,
- Вдохновляя их к деяниям и к триумфу труда!
- Пойте Родине солнечной и свободной!
- Партия Ленина — мудрый рулевой.
- Вы победоносно идёте к коммунизму,
- Цвети, советская земля, наша Туркмения!
- Самоотверженно мы служим делу Коммунизма,
- Мы связали наши судьбы с ним — ко дню его наступления.
- И с алым знаменем, знаменем Родины,
- Мы доблестно идём к Великой цели!
- Пойте Родине солнечной и свободной!
- Партия Ленина — мудрый рулевой.
- Вы победоносно идёте к коммунизму,
- Цвети, советская земля, наша Туркмения!
| ||||||||
Напишите отзыв о статье "Гимн Туркменской ССР"
Ссылки
- [www.hymn.ru/15-union-republics/ Гимны республик СССР]
Отрывок, характеризующий Гимн Туркменской ССР
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
