Глазкова, Анна Леонидовна

Анна Глазкова
Личная информация
Пол:	женский
Полное имя:	Анна Леонидовна Глазкова
Гражданство:	Белоруссия Белоруссия
Клуб:	Динамо (Минск)
Дата рождения:	29 июля 1981(1981-07-29) (42 года)
Место рождения:	Солигорск, БССР, СССР
Тренер(ы):	Алла Валентиновна Димчоголо
Рост:	164 см
Вес:	43 кг
Лучшие результаты на чемпионатах мира
Командное первенство:	39.366 (1998)
Лучшие результаты на Олимпиаде
Командное первенство:	39.500 (2000)
Награды и медали Летние Олимпийские игры Серебро Сидней 2000 групповое многоборье Чемпионаты мира Золото Севилья 1998 групповое многоборье Серебро Севилья 1998 группа (5 мячей) Серебро Севилья 1998 группа (3 ленты + 2 обруча) Серебро Осака 1999 группа (5 пар булав) Бронза Осака 1999 группа (3 ленты + 2 обруча) Чемпионаты Европы Бронза Будапешт 1999 групповое многоборье Бронза Будапешт 1999 группа (5 пар булав) Государственные и ведомственные награды

Анна Леонидовна Глазкова (родилась 29 июля 1981 года в Минске) — белорусская гимнастка, серебряный призёр Олимпийских игр 2000 года по художественной гимнастике в групповом многоборье; чемпионка мира 1998 года в групповом многоборье. Заслуженный мастер спорта Республики Беларусь (1998).

Биография

Окончила детско-юношескую школу Олимпийского резерва №1 г. Солигорска. Тренировалась у Аллы Валентиновны Димчоголо, Заслуженного тренера РБ. Выступала в 1995 году на чемпионате Европы среди юниоров, где в команде с Юлией Раскиной и Валерией Ваткиной завоевала серебро. Выступала и в сборной Белоруссии на взрослых чемпионатах мира и Европы: в 1998 году на чемпионате мира в Севилье в составе сборной Анна завоевала одну золотую и две серебряные медали (за что удостоена звания Заслуженного мастера спорта РБ), в 1999 году — серебряную и бронзовую медали на чемпионате мира в Осаке, а также две бронзовые медали в групповом многоборье и группе с 5 булавами на чемпионате Европы в Будапеште. В 2000 году на Олимпийских играх в Сиднее Анна стала серебряным призёром в групповых выступлениях. Неоднократно становилась победительницей и призёров различных иных международных соревнований.

На протяжении 13 лет Анна занималась художественной гимнастикой, после окончания карьеры окончила факультет международных отношений Белорусского государственного университета, но в политику не пошла.. Получила второе образование в Государственном университете управления г. Москвы по специальности «Менеджмент в игровых видах спорта. С этого момента работает в спортивном менеджменте: имеет опыт работы в волейбольном клубе «Металлург-БеЛа», Белорусской федерации борьбы (специалист по маркетингу и рекламе) и минском футбольном клубе «Динамо». Вела передачу «Планета развлечений» на телеканале СТВ. Работает в агентстве недвижимости.

Ранее встречалась с футболистом Юрием Жевновым.

Ссылки

• [www.bsu.by/main.aspx?guid=189771&map=189801 БГУ Олимпийский]  (рус.)
• [belhist.ru/2012/07/anna-glazkova-ja-ostajus-soboj-odnako-mnogie/ Анна Глазкова: «Я остаюсь собой, однако многие воспринимают меня как девушку Юрия Жевнова»]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Глазкова, Анна Леонидовна

В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.