Гроссман, Агнес

Агнес Гроссман (нем. Agnes Grossmann; род. 24 апреля 1944, Вена) — австрийско-канадский дирижёр. Дочь Фердинанда Гроссмана, жена дирижёра Раффи Арменяна.

Первоначально училась игре на фортепиано у Бруно Зайдльхофера в Венской академии музыки и у Пьера Санкана в Парижской консерватории, с 1969 г. гастролировала по миру, однако в 1972 г. травма руки положила конец её исполнительской карьере. В 1974—1978 гг. Гроссман изучала дирижирование в Венской академии музыки у Карла Эстеррайхера и Гюнтера Тойринга.

Начиная с 1981 года Гроссман делит свою жизнь между Австрией и Канадой, где она первоначально начала преподавать в Оттавском университете (в 2004 г. присвоившем ей степень почётного доктора). Она руководила несколькими канадскими оркестрами, в том числе Столичным оркестром Большого Монреаля (1986—1995), а также летними музыкальными курсами и фестивалями. В 1983-1986 гг. руководила Венской певческой академией. В 1996—1998 гг. возглавляла Венский хор мальчиков, которым некогда руководил и её отец; на период её руководства пришлось празднование 500-летия хора и запись юбилейного диска. С 2006 г. художественный руководитель Национального хора Тайваня, с которым осуществила его первую запись — кантату Карла Орфа «Carmina Burana».

Ссылки

• [agnesgrossmann.com/ Официальный сайт]  (англ.) (фр.)
• [thecanadianencyclopedia.com/index.cfm?PgNm=TCE&Params=U1ARTU0001457 Статья в Энциклопедии музыки в Канаде]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Гроссман, Агнес

Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.