Гучковы
Гучковы — династия московских купцов, промышленников и общественных деятелей.
Фёдор Алексеевич Гучков, родом из Малоярославецкого уезда Калужской губернии, происходил «из отпущенных на волю от надворной советницы Белавиной дворовых людей», перебрался в Москву. Работал на ткацко-прядильной фабрике. Взял кредит в Преображенском Богаделенном доме, скопив деньги, смог выкупить на волю себя и свою семью. В 1789 основал собственное ткацкое предприятие — шерстеобрабатывающую фабрику в Лефортово, вступил в третью гильдию московских купцов. Приобрёл влияние в среде старообрядцев, входил в Совет общины Преображенского Богаделенного дома, выкупал крепостных на волю с условием перехода их в беспоповство, устраивал рабочими на своей фабрике. В 1831 году с аукциона он за 130 тысяч рублей приобретает земли, дома, луга вокруг Преображенского Богаделенного дома[1].Все доходные деньги от этих земель Ф. А. Гучков передавал в казну общины. Таким образом, Гучков фактически становится руководителем общины. В 1843 году на его фабрике работало 960 рабочих, сумма производства составляла 516 тыс. руб., в 1853 году количество рабочих увеличилось до 1850, сумма производства — до 700 тыс. руб. в год[2]. Гучков владел 40 десятинами земли в Лефортово[3].
За приверженность старообрядчеству был выслан в Петрозаводск, где и скончался в глубокой старости.
В 1859 г. Иван, Николай и Федор Гучковы основали торговый дом «Гучкова Ефима сыновья». Гучковы были одними из первых, кто перешел на использование русской, а не привозной шерсти[4]
- Фёдор Алексеевич Гучков (1777—1856)
- Иван Фёдорович
- Ефим Фёдорович (1805—1859) — московский городской голова (1858—1859)
- Николай Ефимович (1835—1884)
- Фёдор Ефимович (1837—1909) — депутат Московской городской думы (1877—1908)
- Иван Ефимович (1833—1904) — депутат Московской городской думы (1872—1904)
- Николай Иванович (1860—1935) — московский городской голова (1905—1913)
∞ Вера Петровна Боткина (1862—1916) - Фёдор Иванович (1860—1913) — предприниматель, общественный деятель
- Константин Иванович (1865—1934) — предприниматель
- Александр Иванович (1862—1936) — председатель III Государственной думы
∞ Мария Ильинична Зилотти (1871—1938)- Лев Александрович (1905—1916)
- Вера Александровна (Сувчинская, Трейл; 1906—1987)
∞ Пётр Петрович Сувчинский (1892—1985)
∞ Роберт Трейл
- Николай Иванович (1860—1935) — московский городской голова (1905—1913)
Напишите отзыв о статье "Гучковы"
Примечания
- ↑ Кельсиев В. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. I. Лондон, 1860. С. 70-71.
- ↑ Рыдзюнский П. Г. Старообрядческая организация в условиях промышленного капитализма//Вопросы истории, религии и атеизма. 1950. № 1. С. 206—207.
- ↑ Рустик О. Старообрядческой Преображенское кладбище (как накоплялись капиталы в Москве)//Борьба классов. 1934. № 8. С. 76.
- ↑ Очерк торговой и общественной деятельности Е. Ф. Гучкова. СПб., 1867. С. 7.
Ссылки
- [www.russianfamily.ru/g/guchkovy.html Гучковы купцы]
- [www.mos-time.ru/zimin_guchkov/part1_04.pdf История текстильных династий Зиминых и Гучковых]
- [www.udobsam.ru/History_files/Delovie1.htm Род Гучковых]
- [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=1644 Гучковы, род моск. предпринимателей, промышленников, обществ. деятелей и благотворителей]
- [ru.rodovid.org/wk/Род:Гучковы Род:Гучковы] на Родоводе
|
||||||
Отрывок, характеризующий Гучковы
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
