Давила, Вергилий

Вергилий Давила (исп. Virgilio Dávila, 28 января 1869, Тоа-Баха Пуэрто-Рико — 22 августа 1943, Баямон Пуэрто-Рико) — пуэрто-риканский поэт и общественно-политический деятель. Один из выдающихся представителей модернизма в Пуэрто-Рико.

Биография

Родился в семье учителей. Получил начальное домашнее образование под руководством своего отца. Затем учился в иезуитской школе и Гражданском педагогическом институте в Олд Сан-Хуане, который окончил в 1895 году. Позже работал учителем в Гурабо и Баямоне, где в 1890 году создал школу. В 1897 году оставил преподавание и посвятил себя управлению семейной фермой.

Общественно-политическая деятельность

Член Пуэрто-Риканской республиканской партии, основанной в 1899 году, одной из программных целей которой было присоединение Пуэрто-Рико к США. В 1904 году баллотировался на пост мэра г. Баямона и выиграл выборы. С 1905 по 1911 был мэром г. Баямона. Позже отказался от политики, чтобы полностью посвятить себя литературному труду.

Творчество

Интерес к поэзии проявился у него в молодом возрасте. Первые стихи публиковал в различных периодических изданиях, в том числе «El Buscapié», еженедельном литературном журнале «El Carnaval», «La Democracia», «El Mundo» и «Rocinante». В 1909 году совместно с композитором Браулио Колоном основал еженедельник «Chantecler» .

Поэзия В. Давила была частью движения так называемого «креолизма», или «нативизма», который возник во второй половине XIX века. В 1903 вышла первая книга его стихов под названием «Родина» включавшая ранние лирические произведения поэта, написанные под влиянием романтизма в духе Виктора Гюго.

Второй сборник поэзии «Жизнь и любовь» (1912), наполнен элементами модернизма и креолизма.

Избранная библиография

• Patria (1903)
• Viviendo y amando (1912)
• Aromas del terruño (1916)
• Pueblito de antes (1917)
• No des Tu Tierra al Extraño (1916) и др.

Ссылки

• [www.enciclopediapr.org/ing/article.cfm?ref=09082403 Dávila, Virgilio]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Давила, Вергилий

– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.