Двадцать второго июня, ровно в 4 часа

Текст песни (отрывок)

Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.

Кончилось мирное время,
Нам распрощаться пора,
Я уезжаю, быть обещаю
Верным тебе навсегда.

И ты смотри,
Чувством моим не шути,
Выйди, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.

Дрогнет состав эшелона,
Поезд помчится стрелой,
Я из вагона — ты мне с перрона
Грустно помашешь рукой.

Пройдут года,
И снова я встречу тебя,
Ты улыбнёшься,
К сердцу прижмёшься,
Я расцелую тебя.

Двадцать второго июня, ровно в 4 часа (1941) — известная песня времён Великой Отечественной войны. Слова были сочинены поэтом Борисом Ковынёвым на музыку популярного вальса Ежи Петербургского «Синий платочек». Песня сочинена непосредственно после начала войны (в период с 22 июня по 29 июня 1941 года) и мгновенно распространилась по всей стране.

Рассказывается о десятках вариантов текстов на этот мотив. Некоторые песни ещё в 1940-е годы были записаны на грампластинки. Основных вариантов два: изначальный, в котором описывается мобилизация, и вариант, судя по содержанию, начала 1942 года, темой которого является описание боевых действий вплоть до Московской битвы.

Факты

В 1992 был выпущен художественный фильм «Двадцать второго июня, ровно в 4 часа…» (режиссёр Борис Галкин).

Ссылки

• [archive.is/20130126115639/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1580&n=1 Юрий Бирюков, «22 июня, ровно в четыре часа…»] // «Родина», 2003, № 4.
• [a-pesni.golosa.info/ww2/folk/a-narodivojna.htm Владимир Бахтин, «Народ и война»] // «Нева», 1995, № 5, стр. 186—193.
• [www.sovmusic.ru/download.php?fname=dvadtsat Советские песни].

Отрывок, характеризующий Двадцать второго июня, ровно в 4 часа

– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.