Демократична Україна

«Демократична Україна»

Тип	выходит по пятницам
Издатель	Редакция газеты «Демократическая Украина»
Главный редактор	Виталий Адаменко
Основана	июнь 1918 года
Язык	украинский
Главный офис	03047, Киев, пр. Победы, 50
Сайт: www.dua.com.ua/

К:Печатные издания, возникшие в 1918 году

«Демократична Україна» (с укр. — «Демократическая Украина») — украинская общественно-политическая газета. До 1991 года носила название «Радянська Україна» («Советская Украина»).

История

Советское время

Газета была основана в июне 1918 года под названием «Коммунист» на (русском языке), как орган ЦК КП(б)У и харьковского губкома, украинизирована 16 июня 1926 года под названием «Комуніст», в 1934 году в связи с перенесением столицы УССР перенесена в Киев. После ликвидации дневника «Вести ВУЦИК», «Коммунист» стал с 15 мая 1941 также органом Верховного Совета УССР. Во время Великой Отечественной войны выходила в Воронеже, Ворошиловграде, Саратове, Москве, Харькове, с 1944 года и в Киеве. С 1 февраля 1943 года выходила под названием «Советская Украина».

Наибольшее значение и расцвета газета достигла после украинизации, когда вместе с «Известиями ВУЦИК», «Коммунист» был ведущей политической газетой УССР. В газете печатались, кроме собственных журналистов, статьи политических деятелей УССР, а также ведущих коммунистов других республик и зарубежья. В 1930—1932 годах «Коммунист» выходил ежедневно (по 359—360 ч. в год, достигнув 450 000 экземпляров тиража в 1932 году). В годы сталинских репрессий многие редакторы и сотрудники «Коммуниста» были репрессированы.

С января 1938 года в Киеве начала выходить параллельная республиканская газета на русском языке «Советская Украина» (теперь «Правда Украины»), тиражом 345 000 экземпляров, причём тираж «Коммуниста» составлял около 360 000 экземпляров. После войны тираж «Советской Украины» остался стабильным (до 500 000 экземпляров); одновременно две центральные политические газеты в Москве — «Правда» и «Известия» достигли тиражей до 8—10 млн каждая, а количество экземпляров, распространяемых в УССР, значительно превышал весь тираж «Советской Украины». Так, в 1970 году тираж газеты «Правда» передан на Украину фототелеграфом или печатном из матриц в Киеве 750 000 экземпляров в день, в Харькове — 270 000, в Донецке — 250 000, в Днепропетровске — 210 000, во Львове — 160 000 экземпляров. «Известия» печатались в Киеве (1 100 000 экземпляров), Харькове (300 000) и нескольких областных центрах. Кроме того, эти две газеты ранее доходили в руки читателя УССР быстрее, чем «Советская Украина», которая часто поступала в продажу с опозданием.

В 1970 году в редакции «Советской Украины» работало 95 журналистов, в том числе 60 творческих сотрудников, из них 35 работали в редакции, а 25 были корреспондентами. Иностранных корреспондентов «Советская Украина» не имела.

После 1991

После 24 августа 1991 года газета «Радянська Україна» была переименована в «Демократична Україна».

Дополнительные факты

С 1971 года по 9 февраля 2007 года Проспект Георгия Гонгадзе в Киеве назывался Проспектом «Советской Украины» (укр. Проспект «Радянської України»).

Ссылки

• [www.dua.com.ua/ Официальный сайт]
• [www.rada.gov.ua/zakon/new/DEPUTAT1/315.htm Стадниченко, Владимир Якович, бывший главный редактор]

Украина

Отрывок, характеризующий Демократична Україна

Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.