День национального восстания

26 июля 1953 года считается одной из самых знаменательных дат в современной истории Кубы — это День начала кубинской революции (National Rebellion Day). Утром этого дня группа кубинских повстанцев-революционеров во главе с малоизвестным тогда Фиделем Кастро попыталась взять штурмом казармы Манкада в Сантьяго-де-Куба, втором по величине городе Кубы (день также называют годовщиной Монкады — Moncada Anniversary).

Хотя штурм крепости Монкада и атака против правительства Ф. Батисты (Fulhencio Batista), на которые решились приблизительно 160 мужчин, завершился полным разгромом боевой группы будущего Команданте, день 26 июля стал одним из символов революции и любимых праздников на острове. Выходными объявлены три дня подряд 25, 26 и 27 июля. Полномасштабные празднования и карнавалы проходят ежегодно в Гаване и Сантьяго-де-Куба.

На всех площадях в этот день кубинцы проводят карнавалы, концерты и, конечно же, демонстрации. Если повезёт, то можно увидеть впечатляющее воздушное шоу на старых образцах советских МиГ-21. Тысячи туристов собираются для того, чтобы посмотреть на удивительные мероприятия, а для жителей страны самым важным элементом праздника становится традиционное многочасовое выступление одного из самых одаренных ораторов современности — Фиделя Кастро.

Отрывок, характеризующий День национального восстания

Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.