Дерунов, Павел Фёдорович

Павел Фёдорович Дерунов
Род деятельности:	директор Рыбинского НПО моторостоения (1960—1986)
Дата рождения:	27 марта 1916(1916-03-27)
Место рождения:	Алтайское
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Дата смерти:	30 июня 2001(2001-06-30) (85 лет)
Супруга:	Зоя Афанасьевна
Дети:	Герман, Виктор
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Па́вел Фёдорович Деруно́в (27 марта 1916, село Алтайское — 30 июня 2001) — директор Рыбинского НПО моторостроения, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР в области науки и техники (1969 г.), депутат Верховного Совета РСФСР VIII (1971 г.), IX (1975 г.) и XI (1985 г.) созывов, член Ярославского обкома КПСС и Рыбинского (Андроповского) горкома КПСС, депутат Рыбинского (Андроповского) городского Совета народных депутатов, почётный гражданин г. Рыбинска (22 февраля 1973 г.), награждён двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Знак Почёта.

Биография

Родился на Алтае в семье фельдшера. В 1920 г. семья переехала в посёлок Песочное Рыбинского уезда Ярославской губернии. В 1933-34 гг. учился в техникуме в городе Калязин и в 1934—1939 в Рыбинском авиационном институте, после чего работал на Пермском моторном заводе им. Сталина. В 1944 году переведён в Рыбинск на должность заместителя главного технолога по механическим цехам, Затем работал заместителем главного инженера, главным инженером перевод был связан с необходимостью восстановления производства на Рыбинском моторостроительном заводе, эвакуированном в 1941 г. в Уфу. В 1958 году назначается на должность директора Ярославского моторного завода, а в 1959 становится заместителем председателя Ярославского совнархоза. Директором Рыбинского моторостроительного завода стал в 1960 году.

Всесоюзную известность П. Ф. Дерунову принесла активно продвигаемая им в 60-х годах идея применения НОТ в производстве. Высказанные им идеи получили одобрение и поддержку руководства страны, после этого отделы НОТ стали обязательным атрибутом советских предприятий. Именно за эту идею он в 1971 г. получил Государственную премию.

В 1972—1973 работал заместителем Министра авиационной промышленности, но в скором времени вернулся в Рыбинск, и до ухода на пенсию в 1986 г. возглавлял НПО, возникшее в результате слияния завода с конструкторским бюро.

Под его руководством рыбинский завод стал одним из ведущих производителей авиационных моторов, развивались и другие направления — производство дизельных моторов, новинкой для СССР стало производство снегоходов «Буран». Производственные успехи поддерживались соответствующими инвестициями, в городе велось активное жилищно-коммунальное строительство, возводились спортивно-зрелищные сооружения.

Павел Федорович Дерунов умер 30 июня 2001 года. В память о нём одна из центральных площадей города, создаваемая при его участии к юбилею Октябрьской революции в 1977 г. и носившая название Юбилейной переименована в площадь П. Ф. Дерунова, решением Рыбинского Совета депутатов 3-го Созыва № 130 от 22.09.2005 года. В 2012 году проведён конкурс проектов на создание памятника. Торжественное открытие памятника состоялось 31 августа 2013 года и стало одним из знаковых событий празднования Дня города Рыбинска.

Источники

• Рыбинск: Восемь избранных маршрутов/ Автор-сост. О.Хробыстова, гл. ред. В.Горошников. — Рыбинск, Медиарост, 2012. ISBN 978-5-906070-01-2
• [www.yar-archives.ru/web-archive/index.php?act=fund&fund=7474 Биографическая заметка интернет-портала архивной службы Ярославской области]
• [www.npo-saturn.ru/i_dload.php?fid=4002&slang=0 Фотоальбом «Дерунов», 2010 год (41 МБ)]
• [www.npo-saturn.ru/i_dload.php?fid=4058&slang=0 Дерунов П. Ф. Моторостроители. 1998 год (290 МБ)]

Отрывок, характеризующий Дерунов, Павел Фёдорович

Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.