1916 год
Поделись знанием:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Запрос «1916» перенаправляется сюда; см. также другие значения.
| Годы |
|---|
| 1912 · 1913 · 1914 · 1915 — 1916 — 1917 · 1918 · 1919 · 1920 |
| Десятилетия |
| 1890-е · 1900-е — 1910-е — 1920-е · 1930-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1916 MCMXVI |
| Юлианский календарь | 1915—1916 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7424—7425 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2668—2669 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5676—5677 ה'תרע"ו — ה'תרע"ז |
| Исламский календарь | 1334—1335 |
| Древнеармянский календарь | 4408—4409 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1365 ԹՎ ՌՅԿԵ
|
| Китайский календарь | 4612—4613 乙卯 — 丙辰 зелёный кролик — красный дракон |
| Эфиопский календарь | 1908 — 1909 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1972—1973 |
| - Шака самват | 1838—1839 |
| - Кали-юга | 5017—5018 |
| Иранский календарь | 1294—1295 |
| Буддийский календарь | 2459 |
| Японское летосчисление | 5-й год Тайсё |
1916 (тысяча девятьсот шестнадцатый) год по григорианскому календарю — високосный год, начинающийся в субботу. Это 1916 год нашей эры, 916 год 2 тысячелетия, 16 год XX века, 6 год 2-го десятилетия XX века, 7 год 1910-х годов.
Содержание
События
Январь
- 24 января — в ходе Юньнаньского восстания против императора Юань Шикая китайская провинция Гуйчжоу провозгласила независимость[1].
Февраль
- 21 февраля — немецким наступлением на французские войска началась Битва под Верденом.
- 27 февраля — начались трёхдневные продовольственные волнения в Баку[2].
Март
- 1 марта — начинается забастовка работников предприятий Каспийско-Черноморского товарищества[2].
- 22 марта — Юань Шикай в условиях гражданской войны отказался от титула императора Китая и вновь стал именоваться президентом Китая[3].
- 30 марта — русское госпитальное судно «Портюгаль» затонуло на Чёрном море в результате торпедной атаки немецкой подводной лодки[4].
Апрель
- 1 апреля — над Лондоном сбит немецкий дирижабль LZ-48.
- 24 апреля
- Начало Пасхального восстания против английского колониального господства в Ирландии.
- В Берне открылась международная Кинтальская конференция социалистических партий. Закончилась 30 апреля[5].
Май
- 1 мая — антивоенная демонстрация на Потсдамской площади в Берлине. Организатор демонстрации Карл Либкнехт осуждён на 4 года каторжных работ[6].
- 5 мая — армия США оккупировала Доминиканскую республику[7].
- 6 мая — по приговору турецкого военного трибунала в ливанском городке Алее (Алейский процесс) публично повешены лидеры арабского национального движения. Последовали репрессии против арабских национальных организаций в Сирии и Палестине. День 6 мая в независимой Ливанской республике провозглашён Днём мучеников[8].
- 31 мая — 1 июня — Ютландская битва — крупнейшее морское сражение Первой мировой войны между немецким и британским флотами.
Июнь
- 4 июня — 20 сентября — Брусиловский прорыв под командованием генерала Брусилова. Пленены более 400 тысяч австрийцев.
- 5 июня — в районе Оркнейских островов подорвался на мине и затонул британский крейсер «Хэмпшир», на борту которого находился военный министр Великобритании фельдмаршал Гораций Китченер, направлявшийся с визитом в Российскую империю[9].
- 6 июня — скоропостижно скончался от уремии (или, возможно, принял яд) президент Китая Юань Шикай. На следующий день президентом страны стал вице-президент генерал Ли Юаньхун[10].
- 13 июня — в Румынии разогнана антивоенная демонстрация в городе Галац. Выступления протеста перекинулись на Бухарест и Плоешти[11].
- 17 июня — с занятием урундийской Китеги бельгийская армия завершила оккупацию территории Руанды-Урунди, являвшейся частью Германской Восточной Африки (Кигали, столица будущей Руанды, захвачена 6 мая, а Ужумбура, столица будущего Бурунди, — 6 июня)[12][13].
- 19 июня — в Румынии 15 000 рабочих города Галац провели новую демонстрацию и объявили всеобщую забастовку[11].
- 25 июня — Николай II издал декрет о мобилизации на прифронтовые работы («реквизиция инородцев») коренного населения Средней Азии и Казахстана, до сих пор отлучённого от воинской повинности, ввиду лишения их избирательных прав указом от 16 июня 1907 года[14], что привело к восстанию.
Июль
- 1 июля — на Западном фронте после недельной артподготовки британские и французские армии начала наступление на позиции германских войск, переросшее в Битву на Сомме (длилась до середины ноября) — одно из крупнейших сражений Первой мировой войны (и самое кровопролитное за всю историю человечества).
Август
- 4 августа — в Вашингтоне подписан договор между США и Данией, по которому Дания уступала Соединённым Штатам острова Сент-Томас, Сент-Джон и Санта-Крус в группе Виргингских островов за 25 миллионов долларов[15].
- 27 августа
- Румыния объявила войну Австро-Венгрии.
- Италия объявила войну Германии[16].
Сентябрь
- 15 сентября — первое в истории мировых войн применение танков в боевых действиях. Англичане на реке Сомме бросили против немцев 49 танков модели Mk.1. Из-за низкой технической надёжности этой модели на исходные позиции выдвинулось только 32 машины (17 танков вышли из строя из-за неполадок), а из этих тридцати двух, начавших атаку, 5 застряло в болоте и 9 вышли из строя по техническим причинам. Тем не менее, даже оставшиеся 18 танков смогли продвинуться вглубь обороны на 5 км, причём потери в этой наступательной операции оказались в 20 раз меньше обычных.
Октябрь
- 4 октября — на месте железнодорожного посёлка Семёновского у станции «Мурман» основан город Романов-на-Мурмане (16 апреля 1917 года переименован в Мурманск). Предложение об образовании городского поселения с присвоением ему наименования «Романов-на-Мурмане», поданное министром путей сообщения Александром Треповым, одобрено императором Николаем Вторым ещё 19 июля 1916 года[17][18][19].
- 9 октября — Хорэйс Бьятт назначен главой британской оккупационной администрации в Германской Восточной Африке[20][21]. Несмотря на то, что к тому моменту германские вооружённые силы на территории колонии были рассеяны ударами англо-бельгийских войск, взявших под контроль её основные центры, немцы не прекратили организованного сопротивления и перешли к активной партизанской войне, закончившейся лишь после капитуляции Германии в 1918 году[13].
- 14 октября — в соответствии с актом Министерства народного просвещения России № 2773 было образовано Пермское отделение Императорского Петроградского университета (с 1 июля 1917 года — Пермский университет).
- 18 октября — состоялось торжественное освящение и открытие для постоянного движения железнодорожного моста через реку Амур возле г. Хабаровска.
- 21 октября — социал-демократ Фридрих Адлер в знак протеста против военной политики правительства застрелил министра-президента Австрии графа Карла фон Штюргка в ресторане одной из гостиниц Вены[22].
Ноябрь
- 3 ноября — установлен протекторат Великобритании над Катаром[23].
- 7 ноября — президентские выборы в США. Победу одержал действующий президент Вудро Вильсон.
- 16 ноября — закончено строительство Мурманской железной дороги, протянувшейся от Петрограда до Мурманска. Строительство заняло всего полтора года — небывалые для того времени темпы.
- 21 ноября
Декабрь
- 10 декабря — командующий французскими оккупационными властями в районе Корчи полковник А. Декуэн подписал с представителями местного населения протокол, провозглашающий создание Автономной провинции Корчи (во времена своего существования часто называемой Корчинской республикой)[25]. 16 февраля 1918 года постановлением генерала Салля протокол был аннулирован, автономия упразднена, а вся полнота власти возвращена французским оккупационным силам[26].
- 21 декабря — во время шторма в Северном море столкнулись и затонули два британских эсминца «Негро» (англ. HMS Negro) и «Хост[en]»; на первом корабле погиб 51 военнослужащий, на втором 4 (по другим данным соответственно 80 и 196[27])[28].
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Театр
Напишите отзыв о статье "1916 год"
Литература
Авиация
Общественный транспорт
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1916 году
- 5 января — Степан Иванович Привиденцев, советский живописец (ум. 1990).
- 12 января — Джей «Хути» Макшенн, американский джазовый и блюзовый пианист, вокалист, композитор и бэнд-лидер (ум. 2006).
- 17 января — Карпова, Татьяна Михайловна, советская и российская актриса.
- 31 января — Абубакар Сангуле Ламизана, генерал, президент Верхней Вольты (ныне Буркина-Фасо) в 1966—1980 годах (ум. 2005).
- 13 марта — Фреско Жак, американский дизайнер.
- 14 марта — Фонина, Мария Зотовна, актриса Московского Камерного Театра.
- 2 апреля — Олег Лундстрем, советский и российский джазовый музыкант и композитор (ум. 2005).
- 11 апреля — Елена Иоасафовна Дружинина, советский историк (ум. 2000).
- 22 апреля — Иегуди Менухин, американский скрипач и дирижёр (умер в 1999).
- 24 апреля — Григорий Федотов, советский футболист (умер в 1957).
- 15 мая — Нина Тарас, белорусская писательница, поэтесса (ум. в 2006).
- 21 мая — Гарольд Роббинс, американский писатель (ум. в 1997).
- 1 июля — Иосиф Самуилович Шкловский, советский астроном, астрофизик (ум. в 1985).
- 1 августа — Галина Львовна Коновалова, советская и российская театральная актриса (ум. в 2014).
- 6 августа — Доминик Минтофф, премьер-министр Мальты в 1971—1984 годах (ум. 2012).
- 28 августа — Джек Вэнс, американский писатель-фантаст (ум. 2013).
- 28 августа — Евсей Моисеенко (ум. 1988), советский живописец, график и педагог, народный художник СССР, Герой Социалистического Труда.
- 14 сентября — Луис Альберто Корвалан Лепе, чилийский политик, генеральный секретарь Коммунистической партии Чили в 1958—1989 годах (ум. 2010).
- 21 сентября — Зиновий Гердт, советский актёр театра и кино, народный артист СССР (ум. в 1996).
- 23 сентября — Анна Александровна Тимофеева-Егорова, советский лётчик-штурмовик, Герой Советского Союза (ум. 2009).
- 23 сентября — Карел Куттельвашер, чехословацкий лётчик-ас Второй мировой войны (ум. 1959)
- 28 сентября — Ольга Лепешинская, советская и российская балерина, балетный педагог. (ум. 2008).
- 4 октября — Виталий Лазаревич Гинзбург, выдающийся советский и российский физик, лауреат Нобелевской премии по физике (2003) (ум. 2009).
- 15 октября — Яндиев Джемалдин Хамурзаевич — (ум. 1979) — первый в Ингушетии Народный поэт, член Союза писателей СССР, председатель Союза писателей ЧИАССР, кавалер ордена «Знак Почёта».
- 19 октября — Эмиль Гилельс, советский музыкант, один из величайших пианистов XX века; (умер в 1985)
- 26 октября — Франсуа Миттеран, французский политик, 21-й президент Франции (умер в 1996).
- 9 декабря — Кирк Дуглас, американский актёр, один из последних ныне живущих звёзд «золотой эры» Голливуда.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1916 году
- 11 апреля — Ричард Хардинг Дэвис, американский журналист и писатель (р. 1864).
- 12 мая — Джеймс Коннолли, ирландский революционер, борец за независимость Ирландии, марксист, основатель Ирландской социалистической республиканской партии, один из руководителей Пасхального восстания 1916 года (род. 1868).
- 17 мая — Борис Голицын, русский князь, физик, изобретатель электромагнитного сейсмографа.
- 27 мая — Жозеф Симон Галлиени, маршал Франции, участник колониальных войн Франции и Первой мировой войны, военный министр Франции в 1915—1916 годах (род. 1849).
- 5 июня — Гораций Герберт Китченер, английский фельдмаршал, граф.
- 28 августа — Габриелюс Ландсбергис-Жямкальнис, литовский драматург, театральный деятель, публицист (р. 1852).
- 21 октября — Карл фон Штюргк, министр-президент Австрии в 1911 — 1916 годах (род. 1859)
- 25 октября — Папюс (род. 1865), французский оккультист, маг и врач.
- 21 ноября — Франц Иосиф I, император Австрии в 1848 — 1868 годах, император Австро-Венгрии в 1868—1916 годах (род. 1830)
- 29 декабря — Григорий Распутин, друг семьи российского императора Николая II (убит заговорщиками).
- 30 декабря — Огнеслав (Игнатий) Степанович Костович, российский изобретатель и конструктор.
Нобелевские премии
- Физика — премия не присуждалась.
- Химия — премия не присуждалась.
- Медицина и физиология — премия не присуждалась.
- Литература — Карл Густав Вернер фон Хейденстам — «Как виднейший представитель новой эпохи в мировой литературе».
- Премия мира — премия не присуждалась.
См. также
Примечания
- ↑ СИЭ т. 16 — С. 824.
- ↑ 1 2 СИЭ т.1 — С.257.
- ↑ [www.worldstatesmen.org/China.html Worldstatesmen.org China] (англ.)
- ↑ [www.uboat.net/wwi/ships_hit/7367.html Hospital ship Portugal.] (англ.)
- ↑ БСЭ 3-е изд. Т. 12 — С. 144.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 370.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 8 — С. 429.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 360.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 249.
- ↑ СИЭ т. 16 — С. 695.
- ↑ 1 2 БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 57.
- ↑ Strachan H. The First World War: To Arms / N.Y.: Oxford University Press, 2001 — P. 617. (англ.)
- ↑ 1 2 [www.schudak.de/timelines/ruanda-urundi1914-1962.html WorldAtWar: Ruanda-Urundi 1914—1962] (англ.)
- ↑ «Николай Второй: Расстрелянная преемственность» Олма ПРЕСС, С. 273.
- ↑ СИЭ т.1 — С. 449.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 11 — С. 13.
- ↑ Киселев А. А. Мурманск — город-герой. / М.: Воениздат, 1988. — С. 5.
- ↑ [gerb.murman.ru/articles/region/murmansk.shtml Геральдика Мурманской области: Мурманск]
- ↑ [www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=2014100412 Правильный город (Мурманский вестник)]
- ↑ [www.worldstatesmen.org/Tanzania.html World Statesmen.org: Tanzania] (англ.)
- ↑ [www.schudak.de/timelines/germaneastafrica1884-1922.html WorldAtWar: German East Africa 1884—1922] (англ.)
- ↑ СИЭ т.1 — С.131.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 11 — С. 523.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 14 — С. 538.
- ↑ Смирнова Н. Д. История Албании в XX веке / М.: Наука, 2003 — С. 77
- ↑ Смирнова Н. Д. История Албании в XX веке / М.: Наука, 2003 — С. 78
- ↑ Курушин М., Непомнящий Н. [books.google.ru/books?id=ZFVR5YH90vwC&pg=PA357#v=onepage&q&f=false Великая книга катастроф] — М.: ОЛМА Медиа Групп, 2006. стр. 357
- ↑ The New International Encyclopaedia. — New York, NY: Dodd Mead & Co, 1922. — Т. XII.
| Календарь на 1916 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1916 год
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
