Руанда-Урунди

Руанда-Урунди
Ruanda-Urundi
Подопечная территория Лиги Наций и ООН
← 1922 — 1962 →   →
Флаг Бельгии Герб
10 — Руанда-Урунди
Столица	Бужумбура
История
- 1 ноября 1922	образование
- 1 июля 1962	распад

К:Появились в 1922 годуК:Исчезли в 1962 году

Руа́нда-Уру́нди — мандатная территория Лиги Наций (группа «В») под управлением Бельгии с 22 июля 1922 года; с 13 декабря 1946 подопечная территория ООН под тем же управлением; 1 июля 1962 года на территории Руанда-Урунди образованы независимые государства Руанда и Бурунди (Урунди — название Бурунди на языке суахили).

Краткий обзор

В процессе Германской колонизации восточной Африки Королевство Руанда (признав власть немецкого резидента) в 1898 году вошло в состав Германской Восточной Африки, куда в 1903 году (признав власть германского губернатора) вошло Королевство Бурунди. В 1916 году, во время Первой мировой войны, территории Руанды и Бурунди завоёваны войсками Бельгийского Конго.

По Версальскому договору эти земли (под названием Руанда-Урунди) отошли к Бельгии, на которые Лига Наций 22 июля 1922 года выдала мандат. По условиям мандата, Бельгия должна была развить территории и подготовить их к независимости.
Жители территории получили право обжаловать в Лигу наций «злоупотребления местных властей», чем активно пользовались, но их обращения переадресовывались в администрацию мандата в Руанда-Урунди «для изучения и принятия мер на месте». В 1920 году администрация колонии Бельгийского Коно основала в Руанда-Урунди несколько медицинских училищ по подготовке помощников медсестер и санитаров для больниц. К 1958 году в Руанда-Урунди функционировали 8209 школ для местных жителей, в том числе 5288 начальных школ при миссиях и 2906 начальных школ, содержавшихся за счет бюджета колонии, из которых 1141 школа с двухгодичным циклом обучения, 25 средних школ и учительских курсов.

Однако, как и большинство западных стран-колонизаторов, Бельгия нещадно эксплуатировала Руанду-Урунди, используя испытанные практику управления в Бельгийском Конго, которая заключалась в грабеже природных богатств страны, в том числе посредством создания и нередко поддержания традиционной структуры власти. Правящий класс общества, как у рунди, так и народа руанда состоял из представителей группы тутси (традиционно скотоводов), издавна управлявшей в разы преобладающей группой земледельцев хуту; кроме того, в стране проживали пигмеи тва (охотники и собиратели), которые находились внизу «социальной лестницы». Использовав это расслоение общества и нередкие имущественные противоречия между группами, бельгийские управленцы смогли направить гнев и недовольство хуту не против колониальной администрации, а против господствующей группы тутси.

После роспуска Лиги Наций Руанда-Урунди стала подопечной территорией ООН и 13 декабря 1946 года передана под управление Бельгии с условием подготовки территории к независимости.

Как и остальные западноевропейские государства, которым были переданы под управление их бывшие колонии, Бельгия, точнее — её местная администрация, оказалась неготовой к возникновению и развитию в 1950-х годах повсюду в Африке национально-освободительных движений за обретение независимости. Такое движение в Бельгийском Конго, богатом бриллиантами и другими природными богатствами, возглавляемое национальной элитой, которая начала формироваться, очень скоро перекинулось на Руанду-Урунди.

30 июня 1960 года получило независимость Бельгийское Конго (ныне Демократическая Республика Конго). Специальная сессия ООН 27 июня 1962 года приняла решение о ликвидации с 1 июля 1962 года бельгийской опеки над Руанда-Урунди, на территории которой в этот же день образовались два независимых государства: Руандийская Республика и королевство Бурунди, разделёнными по прежним границам.

См. также

• Колонии Бельгии

Литература

• Jean-Pierre Chrétien. The Great Lakes of Africa: Two Thousand Years of History. trans Scott Straus

Отрывок, характеризующий Руанда-Урунди

– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.