Дзасохов, Григорий Иванович

Григорий Иванович Дзасохов
Гиго Дзасохты
Дата рождения:	14 августа 1880(1880-08-14)
Место рождения:	село Георгиевско-Осетинское
Дата смерти:	18 октября 1918(1918-10-18) (38 лет)
Место смерти:	село Георгиевско-Осетинское
Язык произведений:	осетинский

Григорий Иванович (Гиго Батчериевич) Дзасохов (осет. Гиго Дзасохты, 14 августа 1880 года, село Георгиевско-Осетинское — 18 октября 1918 год, там же) — осетинский общественный деятель, публицист и педагог.

Биография

Родился 14 августа 1880 года в крестьянской семье в селе Георгиевско-Осетинское (сегодня — Село имени Коста Хетагурова). В 1895 году окончил Майкопскую городскую школу, после чего поступил в Ардонскую духовную семинарию. Получив образование (1901), стал работать учителем во Владикавказском реальном училище. Позднее работал в различных населённых пунктах южной и центральной России. В 1901 году по рекомендации Ардонской духовной семинарии принят на обучение в Казанскую духовную академию. Окончил академию со степенью кандидата богословия, возвратился во Владикавказ на прежнее место работы во Владикавказском реальном училище, где преподавал литературу.

Публиковал многочисленные статьи в местной периодической печати. Его статьи об Осетии печатались на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей». В 1905 году стал редактором социал-демократической газеты «Искра», которая была издана во Владикавказе единственным номером. За участие в издании этой газеты был сослан в ссылку.

В 1909 году подготовил и издал в Ростове-на-Дону на собственные средства сборник на русском языке, посвящённый творчеству Коста Хетагурова. В этом сборнике были опубликованы несколько стихотворений поэта, его биография и фотографии. В 1917 году был назначен директором школу в родном селе, где скончался 18 октября 1918 года.

В 1970 году профессор Ленинградского государственного университета Хазби Булацев выпустил во владикавказском издательстве «Ир» посмертный сборник статей и очерков Григория Дзасохова, который стал первым литературоведческим материалом по его деятельности.

В Селе имени Коста Хетагурово установлен бюст Гиго Дзасохова (автор — Н. Нестеренко).

Сочинения

• Статьи и очерки, Орджоникидзе, Ир, 1970, 308 стр.

Литература

• Жизнь и творчество: учёный, педагог, публицист, издатель, революционер, общественный деятель, Владикавказ, Проект-Пресс, 2011, 399 с.
• Булацев Х. С., Гиго Дзасохов — публицист-революционер, 1880—1918, Орджоникидзе, Ит, 1982
• Дзасохов Григорий (Гиго) Иванович// Бибоева И. Г., Кизиты М. Р., Писатели Осетии, библиографический справочник, Владикавказ, Ир, 2015, стр. 59 — 61, ISBN 978-5-7534-1499-01
• Тотоев М. С., [ironau.ru/gdzasoxov.html Прогрессивные педагогические взгляды Гиго Дзасохова], Очерки истории культуры и общественной мысли в Северной Осетии в начале XX века (1903—1917 гг.). Орджоникидзе: «Ир», 1968.

Ссылки

• [osradio.ru/personi/27956-k-130-letiju-so-dnja-rozhdenija-gigo-dzasokhova.html К 130-летию со дня рождения Гиго Дзасохова]
• С. Чеджемов, [sevosetia.ru/old_website/2015/15-10/15-10-06/07-iz%20istorii.htm Путь, проложенный к «новым началам жизни»]

Отрывок, характеризующий Дзасохов, Григорий Иванович

Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.