Древницкий, Василий Мартынович

Василий Мартынович Древницкий
Дата рождения	13 октября 1910(1910-10-13)
Место рождения	Грозный, Российская империя
Дата смерти	20 декабря 1957(1957-12-20) (47 лет)
Место смерти	Ленинград СССР
Род войск	ВМФ СССР
Годы службы	31.08.1929 — 1949
Звание	Капитан 2 ранга
Часть	гвардейский крейсер «Красный Кавказ»
Командовал	Ильменской военной флотилией
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с 1949 года в отставке. Жил в Ленинграде (ныне — Санкт-Петербург).

Василий Мартынович Древницкий (1910, Грозный — 1957, Ленинград) — В годы Великой Отечественной войны Командующий Ильменской военной флотилией.

Биография

Родился 13 января 1910 года в Грозном.

Служба на флоте

В октябре 1929 года поступил в Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе и в 1932 году окончил его артиллеристом. В феврале-декабре 1933 года Древницкий служил дивизионным артиллеристом дивизиона сторожевых кораблей Морских сил Балтийского моря. Через год после училища его отправили учиться дальше. В 1933—1934 годах В. М. Древницкий окончил артиллерийский класс Специальных курсов командного состава Морских сил РККА. После курсов моряка отправили на Север. Служил командиром артиллерийского сектора эсминцев «Рыков» (1934—1935), «Урицкий» (1935—1937). С ноября 1937 по декабрь 1939 года Древницкий командовал сторожевым кораблем «Гроза». С декабря 1939 по декабрь 1940 года Древницкий был командиром 2-го дивизиона сторожевых кораблей Охраны водного района Северного флота.

На Севере он участвовал в советско-финляндской войне. 30 ноября 1939 года войска 14-й армии начали наступление на полуостровах Средний и Рыбачий при поддержке огня артиллерии эсминца «Карл Либкнехт». Войска продолжали наступать на Петсамо. 1 декабря в Петсамский залив были посланы для разведки сторожевой корабль «Гроза» капитан-лейтенанта В. М. Древницкого и два тральщика под прикрытием эсминцев «Грозный» и «Куйбышев». «Гроза» обстреляла предполагаемое место расположения береговых батарей и небольшой порт Лиинахамари в глубине залива. Так как противник не противодействовал, тральщики с поставленными тралами пошли к Петсамо, за ними двигался сторожевой корабль, продолжая обстрел Лиинахамари. Подойдя к Петсамо, Древницкий огнём подавил пулеметную точку на колокольне и способствовал тому, что к вечеру советские войска взяли Петсамо и Лиинахамари.

Древницкого наградили в 1940 году орденом Красного Знамени. Затем способного командира направили учиться в Военно-морскую академию имени К. Е. Ворошилова.

В Великой Отечественной войне

В июле 1941 года он был досрочно выпущен из академии и направлен в распоряжение командующего Северо-Западным фронтом. 28 июля 1941 года по приказанию командующего Северо-Западным фронтом в Новгороде из судов Волхово-Ильменского речного пароходства начали формировать Ильменскую флотилию под командованием капитана 3-го ранга B. М. Древницкого. Командный и рядовой состав укомплектовали моряками с мобилизованных судов и краснофлотцами. Штаба у флотилии не было.

31 июля флотилия получила задание командования нести сторожевую службу в западной части озера Ильмень, чтобы не допустить прорыва противника в Новгородском и Старорусском направлениях. С начала августа корабли флотилии несли дозоры и вели разведку противника на побережье.

К 5 августа в состав флотилии входили 3 канонерские лодки, перестроенные из буксиров, и 9 катеров; большинство экипажей составляли гражданские моряки. Противник к этому времени располагал на озере Ильмень 3 вооруженными катерами и более чем 30 ботами. Флотилии, которую подчинили командующим 4, 48 и 54-й армиями, следовало нести сторожевую службу, не допускать прорыва противника к Новгороду и Старой Руссе и готовиться к высадке десантов.

8 августа один из катеров флотилии впервые подвергся атаке неприятельской авиации и отбил нападение 3 самолетов. Моряки других кораблей также успешно отражали атаки с воздуха. После 14 августа флотилия прикрывала вывоз грузов и мирного населения из Новгорода. Доставив конвой до пристани Волхов, флотилия охраняла мост через Волхов. При этом флотилия оторвалась от своих войск на 15-20 километров и оказалась в тылу противника. После занятия немцами станции Волхов флотилия отошла к Грузино и установила связь со своими частями. В августе-сентябре корабли флотилии по заявкам сухопутного командования вели обстрел противника на суше, прикрывали отход своих войск, перебрасывали войска через реки, вели разведку. В октябре вооруженные буксиры перевели на Ладожское озеро, и на Волхове для содействия сухопутным войскам остались лишь катера. Флотилия была расформирована 20 октября 1941 года. С октября 1941 по апрель 1942 года он командовал 2-м дивизионом ОВРа Северного флота. Затем до октября 1945 года был старшим помощником командира крейсера «Максим Горький» Краснознаменного Балтийского флота. 31 августа 1942 года ему присвоили звание капитана 2-го ранга, в 1944 году наградили 2 орденами Отечественной войны I степени и орденом Красной Звезды

После войны

В октябре 1945 года Древницкого назначили командиром гвардейского крейсера «Красный Кавказ» Черноморского флота. Однако уже в июне 1946 года его от должности отстранили «за плохую работу». Полгода находился в распоряжении командования флотом. С декабря 1946 по январь 1949 года Древницкий состоял старшим помощником командира крейсера «Чапаев» Северного Балтийского флота.

В отставке

С января 1949 года находился в запасе по болезни. Скончался он 20 декабря 1957 года в Ленинграде

Память

• На могиле установлен надгробный памятник

Награды

• Орден Красного Знамени (1940)
• Орден Отечественной войны I степени (1944)
• Орден Отечественной войны I степени (1944)
• Орден Красной Звезды (1944)
• Медаль «За оборону Ленинграда»
• Медаль «За оборону Советского Заполярья»
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (9 мая 1945)

Литература

• Н. В. Огарков. Ильменская военная флотилия // Советская Военная Энциклопедия. — Москва: Воениздат, 1977. — Т. 3. — С. 80. — 672 с. — 105 000 экз.
• Вьюненко Н. П., Морданов Р. Н. Военные флотилии в Великой Отечественной войне. Краткий исторический очерк. М., 1957, с. 100—108

Ссылки

• [historylib.org/historybooks/Nikolay-Skritskiy_Flagmany-Pobedy--Komanduyushchie-flotami-i-flotiliyami-v-gody-Velikoy-Otechestvennoy-voyny-1941-1945/23 ДРЕВНИЦКИЙ ВАСИЛИЙ МАРТЫНОВИЧ. Командующий Ильменской флотилией]

Отрывок, характеризующий Древницкий, Василий Мартынович

– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.