Жобер, Морис

Мори́с Жобе́р (фр. Maurice Jaubert; 3 января 1900, Ницца — 19 июня 1940, Баккара) — французский композитор, автор музыки к театральным постановкам и многим известным кинофильмам поэтического реализма.

Биография

В 1931—1935 годах работал музыкальным директором киностудии Pathé, где руководил записью музыки к кинофильмам как собственного сочинения, так и таких авторов, как Артюр Онеггер и Дариюс Мийо.

Написал музыку к некоторым из наиболее выдающихся фильмов французского поэтического реализма, среди них «Ноль за поведение» и «Аталанта» Жана Виго, «Северный отель», «Набережная туманов» и «День начинается» Марселя Карне.

Написал одну оперу и несколько произведений для симфонического оркестра. Выступал как журналист, поддерживая творчество таких композиторов, как Курт Вайль.

В 1970-е годы французский кинорежиссёр Франсуа Трюффо использовал музыку Жобера в своих фильмах «История Адели Г», «Карманные деньги», «Мужчина, который любил женщин» и «Зеленая комната».

Морис Жобер умер после ранения в военном госпитале в Баккаре 19 июня 1940 года.

Ссылки

• Морис Жобер (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.filmreference.com/Writers-and-Production-Artists-Ja-Kr/Jaubert-Maurice.html]
• [www.classical-composers.org/comp/jaubert]
• [cinema.encyclopedie.personnalites.bifi.fr/index.php?pk=46996]
• [www.discogs.com/artist/Maurice+Jaubert]

Отрывок, характеризующий Жобер, Морис

Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.