Закликовская, Софья Людвиговна

Софья Людвиговна Закликовская
Дата рождения:	4 апреля 1899(1899-04-04)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	1 марта 1975(1975-03-01) (75 лет)
Место смерти:	Ленинград
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Жанр:	пейзаж, натюрморт, жанровая картина, портрет
Учёба:	ВХУТЕИН
Стиль:	Реализм, Аналитическое искусство

Закликовская Софья Людвиговна (4 апреля 1899, Санкт-Петербург — 1 марта 1975, Ленинград) — русский советский живописец, график и прикладник, член Ленинградского Союза художников.

Биография

Родилась в Санкт-Петербурге.

В 1919-1921 училась в Государственных свободных художественных мастерских во Пскове.

В 1922 поступила во ВХУТЕИН, занималась у М. В. Матюшина и П. Н. Филонова.

В 1926 окончила живописный факультет института. Занималась станковой и монументальной живописью, графикой и прикладным искусством.

В 1927-1932 годах член и экспонент группы Мастеров аналитического искусства, руководимой П. Филоновым.

В 1927 г. вместе с коллективом «Мастеров аналитического искусства» (МАИ) под руководством П. Н. Филонова оформляла Дом Печати. Участвовала в выставках МАИ.

В 1932-33 гг. участвовала в совместной работе МАИ , оформлении издания финского эпоса «Калевала» : Калевала. М.; Л.: Academia, 1932. Суперобложка первого издания была коллективной работой, в которой участвовали: Т. Глебова, А. Порет, Е. Борцова, К. Вахрамеев, С. Закликовская, П. Зальцман, Н. Иванова, Э. Лесов, М. Макаров, Н. Соболева, Л. Тагрина, М. Цыбасов. Кроме этого, С. Л. Закликовской сделаны заставка на с. 148, постраничные иллюстрации на с. 192-193.

С 1932 член Ленинградского Союза художников.

Жена скульптора И. И. Суворова. Мать скульптора К. И. Суворовой.

Закликовская Софья Людвиговна скончалась 1 марта 1975 года в Ленинграде на семьдесят шестом году жизни и была похоронена на Серафимовском кладбище. Её произведения находятся в ГРМ, в музеях и частных собраниях в России и за рубежом.

Источники

• Глебова Т. Н. Воспоминания о Павле Николаевиче Филонове / Публ. Е. Ф. Ковтуна // Панорама искусств. Вып. 11. М., 1988. С. 108-127.
• Глебова Т. Н. Воспоминания и размышления. Соображения и возражения. В// Павел Николаевич Филонов. Под редакцией Джона Э. Боулта, Николетты Мислер, Ирины Меньшовой. /Еxperiment/Эксперимент: Журнал русской культуры. № 11. LA (USA), 2005. С. по указ.
• Шестнадцать пятниц: Вторая волна ленинградского авангарда. Издание подготовила Елена Спицына: В 2-х ч. LA (USA), 2010. С. по указ.
• Живопись 20—30-х годов. СПб., Художник РСФСР, 1991. С.30.
• Юбилейный Справочник выпускников Санкт-Петербургского академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915—2005. СПб., Первоцвет, 2007. С.24.
• Государственный Русский музей. Живопись. Первая половина ХХ века. Каталог. Г—И. Т.9.. СПб., Palace Edition, 2000. С.111-112.
• Сербина А. Е. . Имя из истории города — художница С. Л. Закликовская. // В сб.: Невский архив: Историко-краеведческий сборник. Вып. X / Сост. В. В. Антонов, А. В. Кобак. — СПб.: Лики России, 2012. ISBN 978-5-87417-424-8 — С. 249—260

Отрывок, характеризующий Закликовская, Софья Людвиговна

– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.