Знак Циолковского

Знак Циолковского — ведомственная награда Федерального космического агентства. Награждение производится приказом Федерального космического агентства. Вручение Знака Циолковского и удостоверения к нему производится в торжественной обстановке. Запись о награждении вносится в трудовые книжки работников, копия приказа о награждении подшивается в личное дело награждённого.

История

Впервые Знак Циолковского был учрежден Приказом Росавиакосмоса от 31 января 2002 года № 12.

Положение о Знаке Циолковского

1. Знак Циолковского является высшей ведомственной наградой федерального органа исполнительной власти по космической деятельности — Федерального космического агентства.

2. Знаком Циолковского награждаются работники Роскосмоса и организаций ракетно-космической промышленности России, проработавшие в отрасли не менее 10 лет, за:

• непосредственное участие в решении сложных научных проблем, способствующих прогрессу отечественной космонавтики;

• многолетнюю творческую работу при проведении научных исследований в области освоения и использования космического пространства;

• высокие результаты в области прикладной математики, а также теоретические исследования по актуальным проблемам освоения космического пространства.

3. Знаком Циолковского награждаются работники других организаций за весомый вклад и активное участие в проведении фундаментальных исследований в области освоения и использования космического пространства.

4. Знаком Циолковского награждаются иностранные граждане за весомый вклад в проведение научных исследований в области освоения и использования космического пространства.

5. Повторное награждение знаком Циолковского не производится.

6. Знак Циолковского носится на правой стороне груди и располагается ниже государственных наград Российской Федерации.

Для ежедневного ношения используется лацканный вариант знака.

Описание Знака Циолковского

Знак Циолковского изготавливается из нейзильбера с золочением, имеет форму слегка выпуклого равноконечного креста, покрытого белой эмалью. Между концами креста — золотистый лавровый венок. В центре креста — накладной, слегка выпуклый, круглый золотистый медальон с рельефным изображением К. Э. Циолковского и надписью по окружности: «К. Э. Циолковский». Медальон покрыт синей эмалью.

Расстояние между концами креста — 35 мм.

На оборотной стороне креста в центре — номер знака.

Знак при помощи кольца и ушек крепится к золотистой прямоугольной колодке размером 24×31 мм. Колодка обтянута синей шёлковой муаровой лентой шириной 20 мм. Посередине и по краям ленты — золотистые полоски шириной 2 мм.

На оборотной стороне колодки имеется приспособление для крепления к одежде — булавка.

Лацканный вариант знака изготавливается из нейзильбера с золочением, имеет ту же форму и изображение, что и нагрудный знак Циолковского. Накладной медальон с портретом К. Э. Циолковского — золотистого цвета. Расстояние между концами креста — 20 мм. Для крепления знака к одежде используется цанговое крепление.

Награждённые знаком

См. также категорию: Награждённые знаком Циолковского

Отрывок, характеризующий Знак Циолковского

Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.