Золотая медаль имени С. И. Вавилова
Золотая медаль имени Н. И. Вавилова | ||
| ||
Страна | ||
---|---|---|
Тип |
медаль | |
Кому вручается |
советским, российским ученым за выдающиеся работы в области физики | |
Кем вручается | ||
Основания награждения |
Решение Президиума РАН | |
Статус |
вручается | |
Статистика | ||
Дата учреждения |
1951 | |
Первое награждение |
1952 | |
Последнее награждение |
2015 | |
Количество награждений |
18 | |
Сайт |
[www.ras.ru/about/awards/awdlist.aspx?awdid=12 .ru/about/awards/awdlist.aspx?awdid=12] |
Золотая медаль имени С. И. Вавилова — научная награда Российской академии наук. Присуждается с 1952 года Президиумом АН за выдающиеся работы в области физики. Носит имя академика Сергея Ивановича Вавилова[1]. Присуждение медали приурочивается ко дню рождения С. И. Вавилова — 24 марта. В конкурсе на соискание медали могут участвовать отдельные лица, персонально.
Золотая медаль и диплом о её присуждении вручаются на годичном общем собрании РАН.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Оборотная сторона медали
Содержание
Описание Золотой медали имени С. И. Вавилова
Медаль имени С. И. Вавилова изготавливается из золота и имеет форму правильного круга диаметром 50 мм.
На лицевой стороне медали — выпуклое изображение С. И. Вавилова в профиль.
На оборотной стороне медали — выпуклая надпись: «За выдающиеся научные работы в области физики». Над этой надписью — пятиконечная звёздочка, под надписью — прямоугольная рамка для фамилии лауреата и года присуждения медали. Слева от надписи — изогнутая лавровая ветвь.
Медаль настольная и хранится в кожаном футляре[2].
Награждённые учёные
- 1952 — Дмитрий Владимирович Скобельцын — за выдающиеся работы в области физики
- 1953 — Александр Николаевич Теренин — за совокупность работ по физике
- 1959 — Иван Васильевич Обреимов — за совокупность работ в области физики
- 1961 — Эдуард Владимирович Шпольский — за работы по линейным спектрам люминесценции в замороженных растворах
- 1965 — Валентин Александрович Фабрикант — за выдающиеся работы по оптике газового разряда, в которых впервые были исследованы явления, связанные с отрицательной абсорбцией, и было предложено использование этого явления для усиления света
- 1970 — Петр Петрович Феофилов — за работы по спектроскопии и люминесценции активированных кристаллов
- 1973 — Владимир Павлович Линник — за работы по созданию новых оптических методов и приборов в астрономии
- 1976 — Михаил Дмитриевич Галанин — за цикл работ по исследованию переноса энергии электронного возбуждения в люминесцирующих растворах и кристаллах
- 1979 — Илья Михайлович Франк — за цикл работ «Исследования по оптике преломляющих сред»
- 1982 — Сергей Васильевич Вонсовский — за работы по физике твердого тела
- 1985 — Всеволод Васильевич Антонов-Романовский — за работы по рекомбинационной люминесценции твердого тела
- 1988 — Евгений Львович Фейнберг — за работы по физике элементарных частиц, радиофизике и акустике
- 1991 — Бертольд Самуилович Непорент — за работы по исследованию сплошных спектров люминесценции и поглощения сложных органических молекул
- 1995 — Виталий Лазаревич Гинзбург — за выдающиеся работы в области физики, в том числе за серию работ по теории излучения равномерно движущихся источников
- 2000 — Иммануил Лазаревич Фабелинский — За работы по спектроскопии рассеяния света в газах, жидкостях и твердых телах
- 2005 — Леонид Вениаминович Келдыш — За цикл работ «Создание современных методов описания неравновесных состояний в теории конденсированных сред»
- 2010 — Владимир Иванович Ритус — За цикл работ «Принципиальные проблемы квантовой электродинамики интенсивного поля»
- 2015 — Евгений Михайлович Дианов — За цикл работ «Исследования нелинейных процессов в волоконных световодах и создание волоконно-оптических источников излучения в видимом и ближнем инфракрасном диапазоне спектра, основанных на нелинейных явлениях»
Напишите отзыв о статье "Золотая медаль имени С. И. Вавилова"
Примечания
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/award_dsc.asp?P=id-12.ln-ru Информация о Золотой медали имени С. И. Вавилова на сайте РАН]
Отрывок, характеризующий Золотая медаль имени С. И. Вавилова
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.