Иванова, Татьяна Аполлоновна
| Татьяна Аполлоновна Иванова | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
13 декабря 2011 (94 года) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
автор учебника старославянского языка |
Татья́на Аполло́новна Ивано́ва (1 декабря 1917 — 13 декабря 2011) — палеославист, историк русского языка, специалист в области славянской письменности и старославянского языка, преподаватель филологического факультета СПбГУ в 1948—1992 годах. Кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка. Автор учебника старославянского языка.
По её словам, на выбор профессии в значительной степени повлиял её школьный учитель по русскому языку и русской литературе Семён Абрамович Гуревич[1].
В аспирантуре научным руководителем Татьяны Ивановой были известные лингвисты Виктор Владимирович Виноградов и Афанасий Матвеевич Селищев.
Более 60 лет преподавала на филологическом факультете СПбГУ и воспитала несколько поколений филологов-славистов.
Учебник старославянского языка переиздавался несколько раз, отличается доступностью и является одним из лучших учебников старославянского.
Автор восьмидесяти научных трудов, после прекращения преподавания на кафедре продолжила научную деятельность.
Монографии
- Иванова Т. А. Старославянский язык: Учебник. — 1977, 1998, 2001, 2005
- Иванова Т. А. Избранные труды / Под ред. С. А. Авериной. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. ISBN 5-8465-0125-7
Напишите отзыв о статье "Иванова, Татьяна Аполлоновна"
Примечания
- ↑ [www.spbumag.nw.ru/2008/04/10.shtml Журнал Санкт-Петербургский университет ISSN 1681—1941 / № 4 (3771), 28 марта 2008 года]
Ссылки
- [www.spbumag.nw.ru/2008/04/10.shtml Воспоминания учеников Татьяны Аполлоновны]
Отрывок, характеризующий Иванова, Татьяна Аполлоновна
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
