Иванов, Борис Семёнович

Борис Семёнович Иванов
Дата рождения	24 июля 1916(1916-07-24)
Место рождения	Петроград, Российская империя
Дата смерти	19 апреля 2001(2001-04-19) (84 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР → Россия Россия
Звание
Награды и премии

Бори́с Семёнович Ивано́в (24 июля 1916 года, Петроград — 19 апреля 2001 год, Москва) — советский военный деятель, генерал-лейтенант.

В 1937 году по комсомольской путевке был направлен на работу в НКВД, после окончания в 1938 году Ленинградской межкраевой школы НКВД с большой группой выпускников направлен на работу в созданное Управление НКВД по Вологодской области, в составе сводных отрядов НКВД принимал участие в Советско-финской войне.

В годы Великой Отечественной войны был старшим оперуполномоченным и начальником отдела УНКВД — УНКГБ по Вологодской области, участник радиоигр «Хозяин», «Подрывник» и других, принимал личное участие в локализации разведывательно-диверсионных групп Абвера и финской разведки, за проявленный героизм и личное мужество при захвате вражеских диверсантов награждён медалью «За отвагу» и знаком «Заслуженный работник НКВД».

В 1946 году по приглашению Е. П. Питовранова переходит на работу в американский отдел 2-го Главного управления МГБ, занимал должности начальника отделения, заместителя начальника отдела. С января 1953 по март 1954 года начальник американского отдела 1-го Управления ГРУ МГБ и ВГУ МВД.

В 1955—1959 годах — руководитель легальной резидентурой КГБ в Нью-Йорке. В 1960—1962 годах — начальник 1-го отдела ПГУ КГБ.

С января 1962 по июнь 1964 года легальный резидент КГБ в США (Нью-Йорк), выезжал в командировки в Чили, Перу, Аргентину и на Кубу. Во время командировок в США занимал пост советника Постоянного представительства СССР в ООН , индивидуальный член Комиссии по правам человека и Подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите меньшинств ООН.

В 1965—1966 годах — начальник 13-го отдела ПГУ КГБ.

С 1966 года заместитель и с 1969 года по март 1979 года 1-й заместитель начальника ПГУ КГБ, курировал Управление К (контрразведка) и отделы по Западному полушарию. Одновременно в мае — ноябре 1968 года — заместитель начальника оперативной группы КГБ в ЧССР.

С 17 марта 1979 г. руководитель Оперативной группы КГБ в ДРА, затем в 1982—1987 годах — главный консультант по разведке Группы консультантов при Председателе КГБ (Ю. В. Андропов, В. М. Чебриков). В 80-х годах представитель КГБ СССР в «Малой пятерке» Политбюро, экспертном внешнеполитическом органе, определяющем внешнеполитический курс СССР. Официальный представитель СССР в международных переговорах (дипломатических консультационных группах) по вопросам безопасности и сотрудничеству в Европе и ограничению стратегических ядерных вооружений.

Бывший главный военный советник Вооружённых сил Афганистана генерал-лейтенант Л. Н. Горелов свидетельствовал, что Борис Иванов был сторонником ввода войск в Афганистан, одним из тех, кто значительно повлиял на принятие этого решения. Иванов был руководителем от КГБ операциями «Байкал-79», «Шторм-333».

С октября 1987 года (по другим данным с сентября 1988 года) в отставке.

Награды: 2 ордена Ленина (13.12.1977, 28.04. 1980), Октябрьской революции (16.11.1973), 2 ордена Боевого Красного Знамени (30.10.1967, 23.12.1970), ордена Трудового Красного Знамени (1959), Красной Звезды (1954), многие медали, в том числе «3а отвагу» (1943), нагрудный знак «Почётный сотрудник госбезопасности», ордена ГДР, НРБ, ДРА и иные иностранные правительственные награды.

Ссылки

• [shieldandsword.mozohin.ru/personnel/ivanov_b_s.htm Иванов Борис Семёнович]

Отрывок, характеризующий Иванов, Борис Семёнович

Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.