Икк Тарентский
| Икк | |
| др.-греч. Ἴκκος | |
| Род деятельности: |
спортсмен |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Отец: |
Николаид |
Икк (др.-греч. Ἴκκος) — древнегреческий атлет, олимпионик.
Биографические сведения
Сын Николаида, происходил из Тарента.
Одержал победу в пентатле на 84-х Олимпийских играх в 444 до н. э.[1] Его статуя была поставлена в Олимпии[2]. Затем прославился как лучший инструктор по атлетике своего времени[3]. В этом качестве его упоминает Лукиан[4].
Разработал систему подготовки к соревнованиям, включавшую строгое половое воздержание и специальную диету[5], благодаря чему считается отцом спортивной диетологии. По словам Платона, «ради Олимпийских игр и других состязаний ни разу не касался ни женщин, ни мальчиков»[6] (в период подготовки к состязаниям), для чего, по мнению афинского философа, требовалось не только честолюбие и преданность профессии, но и особое «душевное мужество»[6].
Клавдий Элиан сообщает, что Икк «первым целиком посвятил себя атлетической борьбе»[5], то есть стал античным прообразом спортсмена-профессионала.
Платон, в молодости сам занимавшийся борьбой, и вроде бы даже участвовавший в Истмийских играх, вероятно, был знаком с сочинениями Икка Тарентского по атлетике, поскольку в «Протагоре» называет его софистом, преподававшим мудрость под видом обучения гимнастике[7].
В древности существовало мнение, что методика Икка была основана на учении пифагорейцев, и Ямвлих в «Жизни Пифагора» даже называет его в числе учеников последнего, что невозможно хронологически[8].
В беллетристике
Икк Тарентский является прототипом одного из главных персонажей романа Яна Парандовского «Олимпийский диск» Иккоса — земляка и антагониста главного героя, Сотиона. Действие перенесено в 476 до н. э., где Иккос, представленный, как циничный и расчетливый родоначальник школы атлетов-профессионалов, одерживает победу на 76-х играх, благодаря своей тщательной системе подготовки.
Напишите отзыв о статье "Икк Тарентский"
Примечания
Литература
- Sundwall J. Ikkos // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Band IX, 1. — Stuttgart: Alfred Druckenmüller, 1914.
Отрывок, характеризующий Икк Тарентский
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
