Институт истории НАН Беларуси
Поделись знанием:
К:Научные институты, основанные в 1929 году
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
| Институт истории Национальной академии наук Белоруссии (ИИ НАНБ) | |
| Основан | |
|---|---|
| Директор |
Вячеслав Викторович Данилович |
| Сотрудников |
92 |
| Аспирантура |
по специальностям:
|
| Докторантура |
по специальностям:
|
| Расположение | |
| Юридический адрес |
ул. Академическая, 1, 220072 |
| Сайт |
[www.history.by history.by] |
Институт истории Национальной академии наук Белоруссии (белор. Дзяржаўная навуковая ўстанова «Інстытут гісторыі Нацыянальнай акадэміі навук Беларусі») — государственное научное учреждение, подразделение Национальной Академии наук Белоруссии.
Содержание
История
Создан 15 октября 1929 года на базе кафедр всеобщей истории, истории Белоруссии, истории белорусского права, археологии, этнографии, исторической географии, комиссий по изучению городов, археографической и истории образования.
До 1931 года — Институт исторических наук. Середина 30-х годов — секции истории народов СССР и БССР, по изучению Западной Белоруссии, истории Запада, археологии и этнографии, работало около 10 человек (1935 года — 20 человек). В 1929—1941 годах институтом издано 32 монографии[1].
Директора Института
- Игнатовский, Всеволод Макарович (1929—1931)
- Горин, Павел Осипович (Коляда) (1931—1936)
- Щербаков, Василий Карпович (1936—1937)
- Никольский, Николай Михайлович (1937—1953)
- Кравченко, Иван Сергеевич (1953—1965)
- Каменская, Нина Васильевна (1965—1969)
- Игнатенко, Илларион Мефодьевич (1969—1975)
- Петриков, Пётр Тихонович (1975—1988)
- Костюк, Михаил Павлович (1988—1999)
- Сташкевич, Николай Стефанович (1999—2004, и. о. директора)
- Коваленя, Александр Александрович (2004—2010)
- Данилович, Вячеслав Викторович (с 2010)
Направления деятельности
- Осуществление фундаментальных и прикладных научных исследований по истории, археологии и антропологии
- Разработка рекомендаций по использованию результатов научных исследований института на практике
- Проведение экспертизы важнейших научных программ, инновационных проектов, проектов нормативных правовых актов по профилю института
- Изучение и обобщение достижений мировой науки по профилю института и содействие их практическому использованию
- Выполнение охранных археологических раскопок
- Организация совместных научно-исследовательских работ и научных мероприятий с учеными учреждений образования, краеведами и местными органами власти
- Популяризация достижений института и распространение научных исторических знаний среди населения[2]
Продукция и услуги
- Выполнение охранных археологических раскопок
- Организация совместных научно-исследовательских работ и научных мероприятий с учеными учреждений образования, краеведами и местными органами власти
- Популяризация достижений института
- Распространение научных исторических знаний среди населения[3]
Структурные подразделения
Имеет следующую структуру[4]
- Администрация
- Ученый совет
- Центры:
- истории доиндустриального общества
- истории индустриального общества
- истории постиндустриального общества
- Отделы
- сохранения и использования археологического наследия
- археологии первобытного общества
- археологии средневекового периода
- антропологии и экологии
- истории Беларуси средних веков и начала Нового времени
- издательской и информационно-аналитической работы
- истории белорусской государственности
- военной истории и межгосударственных отношений
- социально-экономической истории, науки и культуры
- всеобщей истории, межгосударственных и международных отношений
- новейшей истории Республики Беларусь
- Секторы
- научных археологических фондов
- эпохи бронзы и железа
- источниковедения и археографии
- историографии и методов исторических исследований
- Издательство
- Центральный научный архив НАН Беларуси
Администрация
- Директор: к.и.н. Вячеслав Викторович Данилович
- Зам. директора по научной работе: к.и.н. Вадим Леонидович Лакиза
- Уч. секретарь: к.и.н. Андрей Петрович Соловьянов
Напишите отзыв о статье "Институт истории НАН Беларуси"
Литература
- Інстытут гісторыі Нацыянальнай акадэміі навук Беларусі : Да 70-годдзя ўтварэння / М. П. Касцюк, М. К. Кошалеў, Л. М. Лыч і інш. — Мінск : ВП «Экаперспектыва», 1999. — 107 с. — ISBN 985-6102-60-X.
- [www.kamunikat.net/katalohbht.html?pub_start=1100&pubid=12813 Институт истории Национальной академии наук Беларуси в лицах (1929—2008 гг.)] : биобиблиографический справочник / Ред. Г. В. Корзенко. — Минск : Беларуская навука, 2008. — 423 с. ISBN 978-985-08-0855-4
Примечания
- ↑ Михнюк, В. Н. Становление и развитие исторической науки Советской Белоруссии (1919—1941 гг.) / В. Н. Михнюк. — Минск : Наука и техника, 1985. — С. 74.
- ↑ [www.history.by/rus/index.html «Институт истории Национальной академии наук Беларуси»]
- ↑ [www.history.by/rus/history.html Об институте]
- ↑ [www.history.by/rus/hierarchy.html Структура института]
Ссылки
- [www.history.by/ Официальная страница Института истории Национальной академии наук Белоруссии]
Отрывок, характеризующий Институт истории НАН Беларуси
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
