Институт национальной памяти (Польша)

Институт национальной памяти — Комиссия по расследованию преступлений против польского народа (ИНП) (польск. Instytut Pamięci Narodowej – Komisja Ścigania Zbrodni przeciwko Narodowi Polskiemu (IPN)) — государственное историко-архивное учреждение, занимающееся изучением деятельности органов госбезопасности Польши в период 1944—1990 гг., а также органов безопасности Третьего Рейха и СССР с целью расследования преступлений по отношению к польским гражданам в этот период, а также осуществления люстрационных процедур. В руках политиков правого толка институт стал важным элементом, орудием для осуществления исторической политики [www.urokiistorii.ru/%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B0%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5-%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5/1250].

ИНП создан в соответствии с Законом об Институте национальной памяти — Комиссии по расследованию преступлений против польского народа от 18 декабря 1998 г. (польск. Ustawa z dnia 18 grudnia 1998 r. o Instytucie Pamięci Narodowej — Komisji Ścigania Zbrodni przeciwko Narodowi Polskiemu). Президент ИНП с 2011 г. — Лукаш Каминьский.

Функции

Функции ИНП, согласно Закону, включают:

• учёт, накопление, хранение, обработку, публикацию, обеспечение сохранности и доступа к документам государственных органов безопасности Польши за период с 22 июля 1944 г. по 31 июля 1990 г., а также органов безопасности Третьего Рейха и СССР, касающихся:
  • a) совершённых по отношению к лицам польской национальности или польским гражданам других национальностей в период с 1 сентября 1939 г. по 31 июля 1990 г.:
    • нацистских преступлений,
    • коммунистических преступлений,
    • других преступлений, представляющих собой преступления против мира, человечности или военные преступления,
  • б) иных репрессий по политическим мотивам, осуществлявшихся должностными лицами польских органов следствия, юстиции или лицами, действовавшими по их указанию
• расследование указанных преступлений;
• защиту персональных данных лиц, которых касаются документы, собранные в архиве ИНП;
• образовательную деятельность.

В соответствии с законом Польской Республики от 15 марта 2007 г., на Институт национальной памяти возложено осуществление люстрационных процедур в отношении граждан Польши, попадающих под действие закона о люстрации.

Структура

В состав ИНП входят:

• Рада (Rada)
• Президент (польск. prezes)
• Главная комиссия по расследованию преступлений против польского народа (Główna Komisja Ścigania Zbrodni przeciwko Narodowi Polskiemu)
• Бюро выдачи и архивации документов (Biuro Udostępniania i Archiwizacji Dokumentów)
• Бюро общественного образования (Biuro Edukacji Publicznej)
• Люстрационное бюро (Biuro Lustracyjne)
• 11 отделов ИНП (oddziały), размещённых в городах, являющихся резиденциями апелляционных судов
• 7 представительств отделов (delegatury oddziałów)

Президент

Руководит работой ИНП президент, избираемый Сеймом на пятилетний срок.

Председатели ИНП:

• Леон Керес (Leon Kieres)
  • 30 июня 2000 — 30 июня 2005
  • 1 июля — 29 декабря 2005 (исполняющий обязанности)
• Януш Куртыка (Janusz Kurtyka)
  • 29 декабря 2005 — 10 апреля 2010
• Францишек Гричук
  • 11 апреля 2010 — 28 июня 2011
• Лукаш Камински
  • избран сеймом 10 июня 2011

Главная комиссия по расследованию преступлений против польского народа

Главная комиссия по расследованию преступлений против польского народа (польск. Główna Komisja Ścigania Zbrodni przeciwko Narodowi Polskiemu) входит в состав ИНП в качестве основного следственного органа.

Возглавляет Главную комиссию директор — по должности, заместитель генерального прокурора Польши. С 15 февраля 2007 этот пост занимает Дарьюш Габрел (Dariusz Gabrel)‎.

Комиссия продолжает деятельность созданной в 1945 Главной комиссии по исследованию немецких преступлений в Польше (польск. Główna Komisja Badania Zbrodni Niemieckich w Polsce), которая с момента создания активно взаимодействовала с Комиссией ООН по расследованию военных преступлений (UNWCC) с штаб-квартирой в Лондоне.

С 1949 по 1984 она именовалась Главной комиссией по исследованию гитлеровских преступлений в Польше (польск. Główna Komisja Badania Zbrodni Hitlerowskich w Polsce).

В 1984 она в очередной раз сменила название и стала называться Главной комиссией по исследованию гитлеровских преступлений в Польше — Институтом национальной памяти (польск. Główna Komisja Badania Zbrodni Hitlerowskich w Polsce – Instytut Pamięci Narodowej).

С 1991 г. область исследований Комиссии была расширена, а её название было вновь изменено — Главная комиссия по исследованию преступлений против польского народа — Институт национальной памяти (польск. Główna Komisja Badania Zbrodni przeciwko Narodowi Polskiemu – Instytut Pamięci Narodowej).

В 1998 эта организация была ликвидирована, а её архивы были переданы вновь созданному учреждению — Институту национальной памяти — Комиссии по расследованию преступлений против польского народа (польск. Instytut Pamięci Narodowej – Komisja Ścigania Zbrodni przeciwko Narodowi Polskiemu).

Следственные действия в отношении нацистских преступлений (в частности, касающиеся лиц, проживающих на территории Германии), проводятся ИПН во взаимодействии с Центром исследования национал-социалистических преступлений (нем. Zentrale Stelle der Landesjustizverwaltungen zur Aufklärung Nationalsozialistischer Verbrechen) в Людвигсбурге, созданном в 1958.

Деятельность

В конце сентября 2007 г. на сайте ИНП была начата публикация списков граждан, сотрудничавших с органами госбезопасности ПНР. Публикация осуществляется в соответствии с принятым 14 марта 2007 «Законом о люстрации». По словам директора ИНП Януша Куртыки, весь процесс публикации должен был занять не менее шести лет. Помимо имени каждого человека файлы содержат агентурную кличку, а также подробности его отношений со спецслужбами. В первый опубликованный список попали президент и премьер-министр Польши на тот момент Лех и Ярослав Качинские (как диссиденты, за которыми велась слежка), спикеры обеих палат парламента, а также члены Конституционного и Верховного судов.^{[обновить данные]}

Несмотря на то, что духовные лица в Польше не подлежат люстрации, Архиепископа Станислава Вельгуса, митрополита Варшавского, по материалам ИНП обвинили в сотрудничестве со Службой безопасности. Даже папа римский Бенедикт XVI и примас Польши, епископ Гнезно Юзеф Глемп не смогли защитить архиепископа.. Также ИНП высказывалась за ликвидацию памятников советским воинам погибшим на территории Польши.Одна из базовых идей ИНП - «теория двух оккупаций», нацистской и советской.

Отдельные инициативы

• В 2011 году ИНП была выпущена настольная игра «Очередь», призванная имитировать реалии эпохи «развитого социализма». В качестве образовательных элементов в коробке с игрой поставлялись буклет совмещенный с правилами игры и историческим экскурсом во времена Польской Народной Республики, а также диск с документальными фильмами об очередях в ПНР.

• По мнению директора Института национальной памяти Лукаша Каминьского и прокурора Институтa национальной памяти Збигнева Куликовского Августовскую облаву можно считать преступлением против человечности — геноцидом

• 21 сентября 2015 г. институт выразил благодарность властям города Пененжно, где демонтировали памятник генералу Черняховскому, а также выслал специальную публикацию на тему «советских памятников в Польше» послу Российской Федерации в Польше. Институт призвал также власти других населенных пунктов демонтировать находящиеся там советские памятные знаки. «Мы с самого начала существования Института придерживаемся мнения, что памятники такого рода, посвященные преступникам, следует разбирать. Мы считаем, что власти Пененжно по этому вопросу поступили верно», — отметил вице-глава Института Павел Укельский

См. также

• Люстрация в Польше
• Бюро по документации и расследованию преступлений коммунизма (Чехия)
• Институт по расследованию коммунистических преступлений в Румынии
• Преодоление прошлого
• Украинский институт национальной памяти Украины

Ссылки

• [ipn.gov.pl/kszpnp .pl/kszpnp] (польск.) — официальный сайт Комиссии по расследованию преступлений против польского народа
• [www.radioporusski.pl/6/110/Artykul/122559 Институт национальной памяти благодарен Обществу «Мемориал»]

Отрывок, характеризующий Институт национальной памяти (Польша)

«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.