Флоризон, Йелле
| Йелле Флоризон | |
| Jelle Florizoone | |
| Дата рождения: |
22 сентября 1995 (28 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Йелле Флоризон (нидерл. Jelle Florizoone; 22 сентября 1995, Бельгия) — бельгийский актёр. Известен во многом благодаря работе в фильме Баво Дефюрна: «Северное море, Техас».
Содержание
Биография
Йелле родился в городе Остенде в Бельгии. С детства мальчик очень любил кино, именно тогда зародилась его мечта — стать актером. Йелле изучал ораторское искусство в Брюгге, а в 2010 году сбылась его мечта — ему была предложена главная роль во фламандском фильме «Северное море, Техас». Премьера фильма состоялась 14 марта 2011 года. Действие фильма происходит в 1960-х—1970-х годах в Бельгии. Сюжет строится на истории любви двух друзей, живущих по соседству[1].
В январе 2011 года Йелле принимал участие в кастинге «Studio 100», что даёт ему возможность сняться в бельгийском телесериале ROX. Премьера этого молодёжного сериала состоялась 5 декабря 2011 года. 2011 год стал удачным для Йелле: он получил награду за лучшую мужскую роль второго плана на 5-м фестивале Filmrevelatie 2011. В 2012 году Йелле снимался в фильме «Вперед, Эдди!», где играл небольшую роль. Следующим фильмом для Йелли стал фильм режиссёра Стина Коникса «Марина» о жизни бельгийского музыканта Рокко Гранаты.
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 2011 | ф | Северное море, Техас | Noordzee, Texas | Пим |
| 2011 | ф | Rox | Rox | Рик |
| 2012 | ф | Вперёд,Эдди | Allez, Eddy | Альбрехт |
| 2013 | ф | Аспе | Aspe | Михаэль |
| 2013 | ф | Марина | Marina | Уард |
Напишите отзыв о статье "Флоризон, Йелле"
Примечания
Ссылки
- Флоризон, Йелле (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Флоризон, Йелле
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
