Кавальказелле, Джованни Баттиста

Джованни Баттиста Кавальказелле (итал. Giovanni Battista Cavalcaselle; 22 января 1820 — 31 октября 1897) — итальянский искусствовед.

Получив художественное образование в Венецианской Академии художеств, Кавальказелле участвовал в итальянских революционных волнениях 1848 года, был приговорён к изгнанию и отправился в Лондон вместе со своим другом Джозефом Арчером Кроу.

Плодом совместного творчества Кроу и Кавальказелле стал ряд книг по искусствоведению, которыми они положили основу систематической британской истории искусства, понимаемой как совокупность хронологий индивидуальных манер художников. Первой совместной работой Кроу и Кавальказелле была книга «Ранние фламандские художники» (англ. Early Flemish Painters; Лондон, 1857). За ней последовали фундаментальная «Новая история живописи в Италии со II по XVI вв.» (англ. A New History of Painting in Italy from the Second to the Sixteenth Century; 1864—1871, 5 томов), биографии Тициана (англ. Titian: His Life and Times; 1877) и Рафаэля (англ. Raphael: His Life and Works; 1882—1885). Распределение работы между двумя авторами состояло, по-видимому, в том, что Кроу производил окончательную отделку и редактуру текста, основанного на идеях обоих авторов, зато Кавальказелле дополнительно участвовал в книгах эскизными копиями обсуждаемых картин.

В 1857 году Кавальказелле получил возможность вернуться в Италию. До 1878 года он занимал должность инспектора национального музея во Флоренции, затем стал главным инспектором при центральном управлении изящных искусств в Риме. По словам современного специалиста, Кавальказелле «исходил почти всю Италию и зарисовал иконы и картины старых мастеров для их сравнительного анализа и изучения, ибо развитая фотографическая техника была в то время мало кому доступна»; встреча Кавальказелле с Бернардом Бернсоном во многом определила дальнейший творческий путь последнего.

Отрывок, характеризующий Кавальказелле, Джованни Баттиста

Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.