Казанская церковь при подворье Валаамского монастыря

Православная церковь
Казанская церковь при подворье Валаамского монастыря
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург, Нарвский проспект, 1/29
Конфессия	Православие
Епархия	Санкт-Петербургская
Автор проекта	В. А. Косяков
Строительство	1904—1910 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810085004

Казанская церковь при подворье Валаамского монастыря - действующая церковь Казанской иконы Божьей Матери в Санкт-Петербурге, по адресу Нарвский проспект, 1/29

Церковь является подворьем Валаамского монастыря.

История

Построена в 1904—1910 гг., архитектор Василий Антонович Косяков.

Строительство данного комплекса, который находился вблизи от Обводного канала, было предназначено Староладожскому Успенскому женскому монастырю Петербургской епархии.

После революции в 1919 году подворье подверглось ликвидации, а Казанская церковь стала приходской.

В промежуток с 1922 по 1923 год церковь относилась к Петроградской автокефалии, а с 1923 по 1935 год – к Патриаршей церкви.

Церковь была закрыта 7 октября 1935 года. В здании храма находилась швейная фабрика, а затем мебельный комбинат.

В 1989 году в зданиях, которые были возвращены церкви, создали подворье Спасо-Преображенского Валаамского мужского монастыря. 2 апреля 1994 года, после завершения реставрационных работ, храм был освящен.

Примечания

Синопская наб. д. 34/36:

Телефон: (812) 274-11-38 (церковная лавка книги ).

(812) 274-01-92 (церковная лавка. 2й этаж)

Богослужения: ежедневно.

Утреннее богослужение: 6.00.

Литургия: в будни - 9.00, по воскресным и праздничным дням -10.00.

Исповедь: 8.30 и 9.30 соответственно.

Вечерние богослужения: 17.00.

Заказные молебны и требы служатся ежедневно перед иконой «Праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы» по окончании Литургии (молебны), в часовне Новомучеников и Исповедников Российских (молебны и панихиды) и в часовне иконы «Всех скорбящих Радость», находящейся по адресу Синопская наб. д. 34/36 (по пятницам - заказные молебны и панихиды).

Иером. Петр (Романов) - начальник подворья; иеродиак. Алексий (Елисеев) - благочинный.

Ссылки

• [www.vidania.ru/temple/temlpe_leningradskaya/st_peterburg_kazanskaya_zerkov_podvorye.html Храм Казанской иконы Божией Матери, подворье Валаамского Спасо-Преображенского монастыря в Санкт-Петербурге]

Отрывок, характеризующий Казанская церковь при подворье Валаамского монастыря

– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.