Казань (корвет, 1816)
«Казань» — 16-пушечный парусный корвет Каспийской флотилии России.
Описание судна
Парусный корвет, один из четырёх корветов одноимённого типа. Длина судна по сведениям из различных источников составляла от 33,53 до 33,6 метра, ширина от 9,14 до 9,5 метра, а осадка от 3,18 до 3,8 метра. Вооружение судна состояло из 16/18 орудий. Второй из корветов данного типа, носивший название «Казань», первый был построен в 1807 году[1][2][3].
История службы
Корвет «Казань» был заложен в 1815 году в Казанском адмиралтействе и после спуска на воду 11 марта 1816 года вошёл в состав Каспийской флотилии России. Строительство вёл корабельный мастер А. П. Антипьев[1][2].
В 1817 году по внутренним путям был переведён из Казани в Астрахань. В следующем году выходил в практическое плавание в Каспийское море. С 1819 по 1821 год принимал участие в военно-исследовательской экспедиции Н. Н. Муравьёва-Карсского к туркменскому[4] берегу Каспийского моря[3]. С 1822 по 1826 год вновь выходил в практические плавания в Каспийское море[2].
Корвет был разобран в Астрахани в 1827 году[1][2].
Командиры корвета
Командирами корвета «Казань» в разное время служили[2]:
- А. Е. фон Кригер (с 1817 года по июнь 1819 года).
- лейтенант Г. Г. Басаргин (с июня 1819 года по 1821 год).
Напишите отзыв о статье "Казань (корвет, 1816)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.randewy.ru/nk/korvetkf.html Корветы Каспийской флотилии] (рус.). www.randewy.ru. Проверено 25 июля 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [sailing.shipmodelsbay.com/05/kazan/index.html Корветы типа «Казань»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 25 июля 2014.
- ↑ 1 2 3 Муравьёв-Карсский Н. Н., 1822, Глава I. Путешествие в прибрежную Туркмению.
- ↑ Юго-восточный берег Каспийского моря
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат. — (Корабли и суда Российского флота).
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007.
- Муравьёв-Карсский Н. Н. [kungrad.com/history/biblio/mur/mur1/ Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах гвардейскаго генеральнаго штаба капитана Николая Муравьёва, посланнага с сии страны для переговоров] / Под ред. А. Б. Васильева. — М.: Типография Августа Семена, 1822.
|
||||||
Отрывок, характеризующий Казань (корвет, 1816)
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
