Казуров, Владимир Сергеевич

Владимир Сергеевич Казуров
Дата рождения	14 августа 1923(1923-08-14)
Место рождения	Пензенская область
Дата смерти	16 апреля 1945(1945-04-16) (21 год)
Место смерти	Польша
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Владимир Сергеевич Казуров (14.08.1923, Пензенская область — 16.04.1945) — командир взвода 410-й отдельной разведывательной роты, сержант — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 14 августа 1923 года в деревне Кувшиновка Нижнеломовского района Пензенской области. Окончил 9 классов. Трудился в колхозе.

В ноябре 1941 года был призван в Красную Армию, но на фронт попал не сразу. В декабре 1942 года с маршевой ротой красноармеец Казуров прибыл 340-ю стрелковую дивизию, которая стояла в обороне под Воронежем. Был зачислили в 410-ю отдельную разведывательную роту, в которой прошел всю войну.

Вскоре войска Воронежского фронта перешли в наступление. Дивизия в ходе зимних и весенних боев продвинулась далеко на запад и вышла на подступы к городу Сумы. Здесь при отражении вражеской контратаки Казуров был тяжело ранен. Из госпиталя он выписался только осенью, свою дивизию догнал на Днепре и сразу же включился в боевую работу. Был назначен командиром отделения разведки. За храбрость при форсировании Днепра и участие в штурме Киева заслужил свою первую боевую награду — медаль «За отвагу».

В боях по освобождению Правобережной Украины Казуров зарекомендовал себя лучшим разведчиком дивизии. Только за 1944 год он был удостоен за боевые подвиги пяти правительственных наград — ордена Отечественной войны 2-й степени, дважды ордена Красной Звезды и орденов Славы 3-й и 2-й степени.

9 мая 1944 года ночью в составе группы захвата сержант Казуров переправился через реку Стрыпа, незаметно проник в расположение противника и пленил гитлеровца. Доставленный в штаб дивизии «язык» дал ценные сведения.

Приказом от 14 июня 1944 года сержант Казуров Владимир Сергеевич награждён орденом Славы 3-й степени.

14 июня 1944 года во главе группы в ночном поиске скрытно преодолел реку Стрыпа и труднопроходимые болота, первым проник в траншею противника, уничтожил расчет вражеского пулемета и взял «языка».

Приказом от 23 июля 1944 года сержант Казуров Владимир Сергеевич награждён орденом Славы 2-й степени.

В течение года, руководя разведывательными поисками и действуя, как правило, в группе захвата, Казуров взял двадцать шесть «языков». Вскоре его назначили командиром взвода.

4 декабря 1944 года, командуя подразделением, в ночном поиске близ населенного пункта Копанины захватил в плен гитлеровца, уничтожил пулемет и свыше 10 солдат. В ночь на 20 декабря 1944 года при проведении поиска в том же районе, не обнаружив противника в первой траншее, проник в глубину боевых порядков и внезапно атаковал врага. Захватил 2-х «языков», истребил несколько противников. За эти бои был представлен к награждению орденом Славы 1-й степени.

Вскоре ему было присвоено офицерское звание. Командуя подразделением, он продолжал участвовать в разведвыходах, был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за мужество, отвагу и героизм, , сержант Казуров Владимир Сергеевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

16 апреля 1945 года лейтенант Казуров погиб в бою. Похоронен в местечке Струмень Катовицкого воеводства, на левом берегу реки Висла.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, Славы 3-х степеней, медалями, в том числе «За отвагу».

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10606 Владимир Сергеевич Казуров]. Сайт «Герои Страны». Проверено 23 августа 2014.

Литература

• Андреев Г. И., Вакуров И. Д. Солдатская слава. М., 1971. Кн. 3.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Отрывок, характеризующий Казуров, Владимир Сергеевич

Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.