Калос Лимен

Ка́лос Ли́мен (др.-греч. Κᾰλός Λῐμήν) — древнегреческий город на северо-западе Крыма, существовавший с IV в. до н. э. по I в. н. э. на месте современного посёлка Черноморское. Название переводится с древнегреческого как «прекрасная гавань».

История

Калос Лимен был основан греками-ионийцами в IV в. до н. э. Город площадью около 4 гектаров окружала крепостная стена с четырехугольными башнями. Окрестные земли были размежеваны на наделы.

Основу экономики Прекрасной Гавани составляло земледелие. Сельскохозяйственная территория города, его собственная хора, располагалась по сторонам Ак-Мечетской бухты в радиусе примерно 2 км.

Выгодное стратегическое положение города, плодородные земли в его округе и удобная гавань манили более сильных соседей. Потому уже к концу IV столетия до н. э. город был захвачен херсонеситами. В III в. до н. э. появляются новые претенденты — скифы и сарматы. Их набеги вынудили греков укрепить уже существующие укрепления и возвести новую линию обороны — многобашенную цитадель у самой бухты. Имеются сведения о 16-метровом маяке, в подвалах которого хранились запасы пищи на случай осады. А на верхних этажах размещался командный пункт и были установлены камнеметные орудия, контролирующие вход в бухту.

Эти меры отсрочили падение Калос Лимена, но уже во II в. до н. э. город переходит в руки скифов. Вскоре он, наряду с Керкинитидой, стал важнейшим морским портом Позднескифского государства.

В конце II в. до н. э. в северо-западный Крым вновь оказывается в центре военных действий. Здесь появляется экспедиционный корпус под руководством полководца Диофанта. Греки разгромили скифов и союзных им сарматов и вновь подчинили Керкинитиду и Калос Лимен, как свидетельствуют почётные декреты — один в честь Диофанта и второй — в честь отряда херсонеситов, захватившего Калос Лимен.

В середине I в. до н. э. Калос Лимен вновь попадает под власть скифов. Конец существования города относится к I в. н. э., когда вторгнувшиеся из северных степей сарматы окончательно уничтожили этот некогда процветающий центр.

Последний раз уже искаженное название полиса — Кало-Лимена, приуроченное к Ак-Мечетской бухте, упоминается на картах итальянских компасных карт XIII—XVI вв., затем исчезает и это последнее упоминание о древнем городе.

Современность

Ныне на территории древнего города располагается историко-археологический заповедник «Калос Лимен». Основан в 1997 году для изучения и популяризации этого уникального археологического объекта..В центре Черноморского (ближайший к раскопкам посёлок) находится историко-краеведческий музей «Калос Лимен», основанный в 1987 году. С марта 2014 года заповедник находится на территории России.

В Калос Лимене ведутся успешные археологические раскопки. Открыты остатки древнегреческой крепости, домов. Полностью раскопаны центральные городские ворота и основная магистральная улица, вымощенная плитами, на которых сохранились следы от повозок.

Ссылки

• [kaloslimen.io.ua/ Крымское республиканское учреждение «Историко-археологический заповедник «Калос Лимен»]

Отрывок, характеризующий Калос Лимен

Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.