Кокутай

Кокутай (яп. 國體, «Тело нации», современными иероглифами — 国体) — идеологический конструкт, комплекс идей, слагающих национальную идентичность японцев. Его зарождение относится к периоду Эдо, когда философ Аидзава Сэйсисай сформулировал основную идею кокутая как некие неразрывные связи между японским императором и его подданными, каковые связи, по мнению философа, и составляли «тело нации». Позднее понятие «кокутай» стало распространяться на всё, что японцы считали уникальными чертами своей нации, как то: религия (синтоизм), государственное устройство, воинский дух (бусидо) и т. п. В период Сёва, когда в стране активизировались резко правые милитаристские и парафашистские силы, кокутай стал использоваться государственной пропагандой, утверждавшей одновременно глубочайшие отличия японцев от всех других наций и японское превосходство над ними. После поражения Японии во Второй мировой войне популярность кокутая как инструмента государственной пропаганды значительно уменьшилась.

Литература

• Klaus J. Antoni. Shinto und die Konzeption des Japanischen Nationalwesens, Kokutai. — BRILL, 1998. — 426 с. — ISBN 9789004103160.

Отрывок, характеризующий Кокутай

Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»