Колония О’Нейла
Колония О’Нейла — один из планов по освоению космоса посредством космического поселения (большой космической станции). Проект разработан Принстонской группой учёных, работающих под руководством Дж. О’Нила.
Проект создан на основе имеющихся технологий, однако не реализован (в первую очередь из-за сильной дороговизны — 100 миллиардов $ (в ценах 70-80 гг. XX в.), а также по причинам неэкологичности пока не будет решена радикально проблема с выводом на орбиту большого количества грузов, с помощью, например космического лифта).
Проект предусматривает в течение 10-15 лет сооружение в области «либрационной точки» системы Земля — Луна (то есть одной из двух точек, находящихся на лунной орбите и равноудаленных от центров Земли и Луны) космической станции диаметром 1,5 км. Вращение этой станции обеспечит на ней искусственную силу тяжести, равную земной. При этом любое материальное тело около точек либрации может там находиться неопределенно долго, двигаясь вокруг Земли по лунной орбите.
Существует лучшая идея, заключающаяся в том, что мы начинаем колонизацию с высокой круговой орбиты, возможно в две трети расстояния от Земли до Луны. Как я указал в своей книге «Высокая граница» (The High Frontier: Human Colonies in Space), если вы проделаете вычисления, вы обнаружите, что можно организовать очень удобные условия жизни в космосе, подобные жизни на Земле, даже за пределами орбиты Плутона. Поэтому для колоний найдется очень много удобных мест в Солнечной системе[1].— Джерард К. О'Нил
Для самообеспечения внутри колонии предполагалось выращивать продукты питания. В колонии должны были быть размещены промышленные предприятия, нежелательные на Земле.
Население колонии составило бы 10 000 человек.
Кроме того, с помощью системы зеркал, окружающих космическую станцию, предполагается через специальные рефлекторы передавать солнечную энергию на Землю, с КПД 70 %. По этим расчётам сооружение окупится меньше, чем через 10 лет. Также предполагается вести на ней научные исследования космоса.
Создание подобных колоний-баз, несомненно, способствовало бы и освоению Луны и более дальних объектов Солнечной системы.
Остров I
В серии проектных работ, рассматриваемых в 1975 и 1976 годах Стенфордским университетом, с целью изучения проектов будущих космических колоний, Джерард Китчен О’Нейл предложил Остров Один, модифицированную Сферу Бернала, диаметром всего лишь 500 метров и вращающуюся со скоростью 1,9 оборота в минуту, производя подобную земной искусственную гравитацию в районе экватора сферы. В результате внутренний ландшафт сферы походил бы на большую долину, проходящую по экватору сферы. Остров Один будет обеспечивать жизнь и отдых космическому населению, в среднем, тысячи человек со специальным отделением, предназначенным для занятия сельским хозяйством. Солнечный свет проникал во внутренность сферы через сеть внешних зеркал и направлялся через большое окно на полюсе сферы. Форма сферы была признана оптимальной для сдерживания внутреннего давления и отражения солнечной радиации[2].
Остров II
О’Нейл придумал и следующее поколение данных космических станций как улучшенную версию Острова Один. Остров Два будет приблизительно 1800 метров в диаметре, благоприятная для жизни экваториальная окружность составит 6,5 километров (4 мили). При таких размерах эта среда может быть комфортабельным домом приблизительно для 140 000 человек. Размеры были продиктованы экономикой: среда должна была быть достаточно небольшой, дабы снизить транспортные расходы и время на движение, и достаточно большой, чтобы эффективно содержать необходимую промышленную базу[3].
Остров III
«Цилиндр О’Нилла», также известный, как Остров III, космическая станция типа «космическое поселение» был предложен физиком Джерардом О'Ниллом в его книге «Высокий Рубеж».[4] В книге О'Нилл описал колонизацию космоса в XXI веке, используя лунные материалы. Цилиндр О'Нилла представлял собой два очень больших, вращающихся в противоположных направлениях, цилиндра, каждый по 5 миль (8 километров) в диаметре и 20 миль (32 километра) в длину, связанные друг с другом с концов штоками через систему подшипников. Вращаясь, они создают искусственную гравитацию на своей внутренней поверхности за счёт центробежной силы. [5]
См. также
Напишите отзыв о статье "Колония О’Нейла"
Примечания
- ↑ [go2starss.narod.ru/pub/E022_ONISP.html Джерард К. О’Нил: Колонизация космоса и SETI ] на сайте go2starss.narod.ru/index.html.
- ↑ O’Neill, Gerard K., The High Frontier, 3e. Apogee Books, 2000.
- ↑ ibid. pp 93
- ↑ O'Neill Gerard K. The High Frontier: Human Colonies in Space. — New York: William Morrow & Company, 1977. — ISBN 0-688-03133-1.
- ↑ ibid. High Frontier, chapter V
Литература
- И. Шкловский. «Вселенная. Жизнь. Разум». М.: Наука, 1987.
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Колония О’Нейла
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
