Луций Анней Корнут

Луций Анней Корнут

Луций Анней Корну́т (лат. Lucius Annaeus Cornutus или Phurnutus) — родом из Северной Африки, философ-стоик, учитель Персия и Лукана.

Биография

Корнут был уроженцем североафриканского города Лептис-Магна в Ливии, но проживал он по большей части в Риме. Был известен прежде всего как учитель и друг Персия, пятая сатира которого адресована ему. После смерти Персия Корнут возвратил сестрам Персия ту долю наследства, которую покойной отписал ему. Но все же принял библиотеку Персия, насчитывающую приблизительно 700 томов. Корнут был выслан римским императором Нероном около 66 года.

Его главное произведение, дошедшее до наших времен — философский трактат «Греческое богословие», название, придуманное по всей видимости несколько позже. Это был ранний пример римского образовательного трактата.

Литература

Тексты и переводы:

• [www.archive.org/details/cornutitheologia00cornuoft Оригинальный текст (издание 1881 года, Тейбнер)]
• Корнут, Луций Анней. Греческое богословие. / Пер. и предисл. М. М. Позднева. СПб.: Формика, 1999. 68 стр. 300 экз. ISBN 5-7754-0008-9 [simposium.ru/ru/node/13044 (онлайн)]
• Ilaria Ramelli (ed.), Anneo Cornuto. Compendio di teologia greca. Milano: Bompiani Il Pensiero Occidentale, 2003. Pp. 605. ISBN 88-452-9249-5. ([bmcr.brynmawr.edu/2004/2004-06-15.html рецензия])

Исследования:

• Торшилов Д. О. Композиция трактата Корнута и соотношение аллегории с этимологией // Труды «Русской антропологической школы»: Вып.5. М.: Российск. гуманит.ун-т, 2008. С.522-535.- ISBN 978-5-7281-1048-4

Отрывок, характеризующий Луций Анней Корнут

Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.