Крушение на станции Купавна

Крушение на станции Купавна
Подробные сведения
Дата	5 сентября 1975 года
Время	15:07
Место	чётная горловина станции Купавна, Ногинский район, Московская область
Страна	СССР СССР
Железнодорожная линия	Горьковское направление Московской железной дороги
Оператор	МПС СССР
Тип происшествия	Боковое столкновение
Причина	Приём пригородного поезда по неподготовленному маршруту
Статистика
Поезда	№ 835 — пригородный № 3522 — грузовой
Погибшие	18
Раненые	35

Крушение на станции Купавна — крушение поездов, произошедшее в пятницу 5 сентября 1975 года, когда во входной горловине станции Купавна Московской железной дороги столкнулись пригородный и грузовой поезд, при этом погибли 18 человек.

Катастрофа

В тот день стояла ясная тёплая погода. Утром электромеханик Самойлов из службы СЦБ намеревался выполнить плановые работы на съезде № 2/4 (соединяет оба главных пути) — промыть электропровода, для чего требовалось отключить оба эти стрелочных перевода от электрической централизации станции. Обязанности дежурного по станции выполнял Кукоба В. Б., который разрешил это сделать. Также было получено и разрешение от поездного диспетчера, после чего в 10:30 обе стрелки отключили, о чём была сделана запись в «Журнал осмотра путей, стрелочных переводов, устройств СЦБ, связи и контактной сети», поэтому стрелки теперь можно было переводить только вручную. При этом сохранилась возможность пользования сигналами. Также электромеханик надел красный колпачок на стрелочную рукоятку выключенных стрелок, но не вынул из пульта контрольные лампы положения стрелочных переводов, из-за чего дежурный по станции мог неправильно определить, как установлены стрелки — прямо (плюсовое положение), либо на ответвление (минусовое положение). Так прошло четыре с лишним часа, когда понадобилось переставить электровоз со 2-го (чётного главного) на 7-й (парковый) путь, для чего стрелки 2 и 4 надо было вручную перевести на «минус», так как маршрут следования пересекал 1-й главный путь. Тогда в 14:51 дежурный Кукоба сорвал пломбу на курбельном ящике, после чего передал старшему стрелочнику Абрамовой курбель, чтобы перевести эти самые стрелки. Но в «Журнале осмотра путей…» Кукоба этот момент не указал. Когда перестановка электровоза была завершена, стрелочница перевела стрелку 2 в плюсовое положение (прямо) и заперла её на замок, однако забыла про стрелку 4, которая оставалась в минусовом положении (на ответвление). Кукоба в это время был уже в «поддатом» состоянии и увидев на своём пульте, что на стрелках съезда 2/4 горят зелёные лампы (плюсовое положение), не стал спрашивать у стрелочницы, действительно ли оба стрелочных перевода установлены в это положение, вместо этого открыв выходной светофор с 1-го главного пути станции. В это время у пассажирской платформы ожидал отправления пригородный поезд № 835 («Захарово — Москва»). Его выполнял электропоезд ЭР1-219 (10 вагонов, выпущен в 1962 году, депо приписки — Железнодорожная (ТЧ-4)), которым управляла локомотивная бригада состоящая из машиниста Ерохина и помощника машиниста Чечнева. Когда выходной сигнал со станции был открыт, электропоезд закрыл двери и отправился от платформы. В это же самое время на станцию по 2-му главному пути прибывал грузовой поезд № 3522, состоящий из 22 грузовых вагонов, гружённых балластом (щебнем), и ведомых электровозом ВЛ22^м-1056 (построен в 1953 году, по другим данным электровозом был ВЛ8-328 1960 года постройки). В 15:07 разогнавшись уже до высокой скорости электропоезд почти выехал со станции, когда доехал до стрелочного перевода 4, по которому съехал с 1-го главного пути на ответвление в сторону 2-го пути прямо на грузовой поезд. Врезавшись в грузовой состав, головной вагон электропоезда (21909) из-за своей округлой формы лобовой части отрикошетил и отлетел в сторону, что спасло находящихся в нём людей. Второй вагон электропоезда уже плоской торцевой стенкой врезался в восьмой вагон грузового поезда, разорвав грузовой состав. Продолжая двигаться по инерции, пассажирские и грузовые вагоны начали налетать друг на друга.

В результате крушения были разрушены до степени исключения из инвентаря три промежуточных вагона электропоезда (номера — 21907, 21908 и 21910) и 10 грузовых вагонов. Из-за образовавшегося завала движение было прервано на 17 часов. Всего в катастрофе погибли 18 человек, более трёх десятков (по одним данным — 33, по другим — 35 человек) были ранены.

Причина

Согласно заключению комиссии, причиной крушения стало отправление пригородного поезда по неподготовленному маршруту.

Помимо дежурного по станции Кукобы и стрелочницы Абрамовой были также названы следующие виновники происшествия:

• Начальник станции Купавна Кузнецов — был в курсе, что из-за плановых работ отключат стрелочные переводы 2 и 4, но не стал организовывать работу и вести контроль за ней, вместо этого уехав со станции, а когда вернулся, то не стал проверять ход работ.
• Поездной диспетчер Писарева — после того как устно согласилась с выключением стрелок, не стала контролировать работу, а вместо этого направила на станцию резервный электровоз, хотя знала (по показаниям на пульте), что 3-й приёмо-отправочный путь станции занят, чем значительно осложнила работу на станции.
• Электромеханик Самойлов — после того, как выключил стрелки из централизации, он не стал вынимать на пульт-табло контрольные лампочки положения стрелок, из-за чего у пьяного дежурного по станции после создалось ложное мнение, что стрелки установлены в прямом направлении.
• Машинист Ерохин и помощник машиниста Чечнев (локомотивная бригада электропоезда) — при следовании по станции недостаточно внимательно следили за положением остряков стрелочных переводов станции, из-за чего не заметили, что стрелочный перевод № 4 стоит на ответвление в сторону 2-го пути, то есть не по маршруту следования.

См. также

• Железнодорожные происшествия в СССР

Отрывок, характеризующий Крушение на станции Купавна

– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.